— Как убили? — сошел с лица парень.
— Ты не мог.
— Конечно, нет!
Никита отпустил Кондакову и отступил на шаг-другой. Интересно было посмотреть, как молодые справятся с трагической ролью. Пока что все шло неплохо, во всяком случае, выглядело убедительно.
— А почему ты без шапки!.. А куртка?..
Кондакова искренне испугалась за мужа, ее беспокойство выглядело так натурально, что Никита готов был мысленно аплодировать.
— Давай домой!
— Да погоди ты!.. — отмахнулся Олег. И взглядом насел на Никиту: — Когда это было?
— Было.
— И почему ты думаешь, что это я?
— У тебя температура. Но это не помешало тебе выйти на мороз.
— Олег ни в чем не виноват… — вцепилась Никите в руку Елизавета.
— Спокойно, гражданка!
— Давайте зайдем в дом, там поговорим. — Она повела его к подъезду.
Надо сказать, в квартиру Бусыгин входил с опаской. И Кондаков бешеный, и его жена умеет высекать ноздрями огонь. Как бы не пришлось применять силу.
Лиза прямо в сапогах прошла в гостиную, чтобы уложить Олега на диван. А там действительно была берлога для простуженного медведя. На столике лежали лекарства, там же стояла большая кружка для горячего чая. Диван расправлен, застелен, теплое одеяло, мягкая подушка. Но так, может, Кондаков для того и заболел, чтобы отвести от себя подозрения.
Никита в комнату не стал заходить, болеть в его планы пока не входило.
Елизавета уложила мужа, поправила ему подушку. И вдруг резко повернулась к Никите:
— Олег Игонина не убивал!
— Так никто и не говорит.
— Игонин приставал ко мне… Пришел к нам, когда Олега не было дома, схватил меня, повалил на диван…
— Лиза, давай не будем! — подал голос Кондаков.
— Хорошо, что Олег успел… Что бы вы сделали на его месте? — Она пристально смотрела на Никиту.
— Олег спустил его с лестницы. Но Игонин пришел снова, и в этот раз Олег не успел. Так?
— Игонин приходил просить прощения.
Никита качнул головой. Он мог только предполагать, что произошло здесь накануне Рождества, а Елизавета могла говорить правду. Только вот не поверил он ей. Если Игонин приходил за прощением, она бы не выглядела тогда такой подавленной. И ее муж не взбесился бы, увидев Никиту, который задержал его тогда в магазине. Когда его жену, возможно, насиловали…
— А ведь я предупреждал, что Игонина трогать нельзя.
— Так в том-то и дело!.. Игонин, конечно, сволочь, но мы же с Олегом не идиоты, чтобы его убивать.
— Мы с Олегом?
— Я тоже… — начала, но сама же себя осадила Елизавета. И, вспомнив, о чем говорила только что, сдала назад: — Я могла простить Игонина, могла не простить… И, если бы я не простила, все равно удержала бы Олега, он бы не совершил глупость.