– Может быть, я против, ты у меня спросить забыла!
– Это ты все забыл, да еще и с такой скоростью! – повысила голос Абрамова.
Черт, вот сейчас начнет резать по больному. Я и сам уже был не рад тому, что случилось, знал, что оплошал, что накосячил, но как мог исправить? Время назад не отмотаешь…
– Ты заявил мне, что я была бы последней матерью для Кирилла, если бы ты снова выбирал кандидатку на эту роль, – с жаром выдохнула Абрамова, заставляя меня удивленно приподнять брови. – А теперь я должна сделать вид, что этого не было? Или мне стоит надеяться на второго ребенка, чтобы у тебя появился еще один рычаг давления на меня? Чтобы было на ребенка больше, которым можно будет меня шантажировать?!
А про вчерашнюю ночь она ничего не собиралась мне предъявить?
– Э… я тогда погорячился… в клинике… ты замечательная мама, – признался я.
Впервые произнес это вслух, хотя всегда так думал. А вот Виола застыла с открытым ртом.
Точно не ожидала от меня подобных слов.
– Это… это все равно не говорит о том, что я с радостью рожу тебе еще одного ребенка… – неуверенно протянула Абрамова.
Я сделал к ней еще один шаг и остановился в опасной близости.
– Ты забыла, что говорили врачи? Шанс маленький… практически равен нулю… не за чем пичкать себя химией…
– С этим практически нулевым шансом у нас родился Кирилл.
– Жалеешь?
– Конечно, нет! Что ты такое…
– Жалеешь, что он мой?
– Нет! – громче нужного произнесла Виолетта. Ударила меня в грудь кулачком. – Я ни о чем не жалею, это ты у нас жалеешь через раз! То я не такая, то сплю с другом, то работаю! Уже не знаешь, к чему придраться! Ты думаешь, я слепая? Я уже давно поняла, что ты мстишь мне за те полтора года, что я пропадала и за то, что собиралась скрывать от тебя сына. Я поняла, что ты меня ненавидишь…
Ненавижу? Вот, что она думала о том, что я к ней чувствую?
Глупая-глупая Виолетта.
– Я не ненавижу тебя… или ты так решила, потому что вчера я… был очень груб? – Она вскинула на меня взгляд, в котором застыли слезы.
– Я… нет… я была удивлена, потому что… в те разы… в другие разы ты был… другим.
– Я знаю. Тебе было очень больно? – Я заправил рыжую прядку за ухо, провел рукой по голове, опустился ниже, пробежался вдоль позвоночника и притянул Абрамову ближе к себе.
Некстати вспомнились слова, которые я говорил ей в самом начале… что секс создан для двоих, и удовольствие должен получать не только мужчина. Что ж, знатно я так наплевал на собственные слова.
– Конфетка… – снова позвал я рыжую. Она покачала головой.
– Нет… то есть было, конечно… но… – Виолетта засмущалась и залилась краской. Отвела взгляд, а затем уткнулась мне в грудь, словно, не желая в чем-то признаваться.