– Так ты и узнал, что я жива, а не погибла при пожаре?
– Очень на это надеялся, и, к счастью, сын Луиса Альвареса подтвердил, что так оно и есть.
– Ты возвращался в Понтеведру?
– Хавьер Альварес, сын Луиса, сказал, что после того, как я уплыл в Англию, ты долго сидела на пристани и чуть не плакала. А потом поведал, что ты отправилась в обратный путь через горы и лил сильный дождь.
Замолчав на секунду, Люсьен набрал полную грудь воздуха и продолжил:
– Я подсчитал, что ты никак не успела бы прийти на гасиенду до пожара. Вздрагиваю при одной мысли, что было бы, если погода не была дождливой. А если бы ты не стала задерживаться в Понтеведре и сразу пустилась в путь? Или решила бы идти вдоль берега, а не через горы?
Голос Люсьена невольно задрожал.
– Между прочим, о тебе могу сказать то же самое. Если бы ты не проник в тюрьму и не помог мне бежать от французов, или не пришел в бордель, где тебя случайно приняли за Матео, если бы ты не сражался при Ла-Корунье, сейчас мы не были бы мужем и женой.
– Но все случилось именно так, а не иначе.
– И мы поженились, – прошептала Алехандра и провела ладонями по его груди. Затем опустила руки и прибавила: – Но запомни: наш девиз – только здесь и сейчас. Если будем всегда им руководствоваться, все будет хорошо. Будущее неизвестно, а прошлое не изменишь – что сделано, то сделано. Никакие сожаления не помогут его исправить.
– Только здесь и сейчас…
– Вот именно.
Люсьен торопливо закончил раздеваться и порывисто притянул ее к себе.
– Ты для меня все, Алехандра.
Но ничего ответить она не смогла, потому что от нахлынувшей на нее волны счастья лишилась дара речи. Да и Люсьену тоже слова стали не нужны.
Потом они, прижавшись друг к другу, лежали рядом на смятых простынях и молчали. От свечи, которую не меняли уже четыре часа подряд, остался лишь жалкий огарок.
– Моей маме ты бы понравился, Люсьен. Она бы осталась довольна моим выбором.
Люсьен тихонько рассмеялся.
– Расскажи про свою мать. Ничего о ней не знаю.
– Розалия Санто-Доминго де Гименез была дочерью одного из самых богатых землевладельцев Галисии. Их с отцом брак устроили родители – так было принято в былые времена. Мой отец был сильным и обладал незаурядными лидерскими качествами, и отец моей матери очень уважал его за это. Европа тогда погружалась в войну и хаос. Полагаю, дед рассудил, что Энрике Фернандес де Кастро сумеет защитить и его дочь, и всю семью молодой жены. Дед полагал, что это единственный способ спасти землю, скот и все имущество. Но вскоре после свадьбы дед и бабушка заболели и умерли, и все, чем они владели, перешло к моему отцу – не родственнику, постороннему человеку.