Мама сначала отказывала отцу, не хотела, чтобы они встречались, но, видимо, отец чем-то смог ее убедить и она «сломалась». Сразу после этого телефонного разговора мама перезвонила Татьяне в Москву и недовольно сообщила о том, что ее хочет увидеть родной отец. Потом еще долго и нравоучительно внушала ей, что на самом деле отцом ребенка является не тот, кто его зародил, а тот кто его вырастил, тем самым намекая Тане на ее отчима. Татьяна выслушала мамину тираду, потом напомнила, что она уже давно совершеннолетняя и записав номер поезда и вагона, на котором прибывал отец, положила трубку.
Когда ей было лет десять-двенадцать, она полностью доверяла маме, которая, упоминая об отце делала хмурое лицо. Татьяна тоже делала хмурое лицо, вспоминая о том, что «папа их бросил» и не хотела его видеть. Она звала папой отчима. Зачем тогда ей нужен еще один папа, хотя бы он был бы и родной?
Но время прошло и ей нестерпимо захотелось увидеть того человека, которого мама любила и который брал ее на руки и подбрасывал высоко вверх.
— Ну, что пойдем? — предложил отец.
— Пойдемте, — согласилась Татьяна.
Она никак не могла говорить с ним на «ты». Отец заметил это, но не стал сразу же стараться сблизиться, промолчал и ничего не сказал на ее «пойдемте». Время пройдет и они еще даст бог подружатся. Отец пропустил Татьяну вперед в людской реке, текущей к вокзалу.
Когда они проходили мимо двух подвыпивших хулиганов, тот, что был Виталиком рыгнул и довольно громко прокомментировал:
— Ну, что, шалава, нашла себе старого козла и тащишься? Где ты его нашла такого потрепанного, в каком колхозе?
Он уже покачивался от выпитого алкоголя. Второй его сотоварищ опять залился дурацким смехом, смешанным с кашлем. Татьяна постаралась побыстрее пройти мимо негодяев, не обращая внимания, а когда минули их то, обернувшись, сказала отцу:
— Между прочим, это нам они сказали!
— Кто? — спросил отец.
— Вот те два хулигана, мимо которых мы прошли, — пояснила Татьяна, продираясь сквозь толпу.
— Я ничего не слышал, — ответил ей отец.
«Все ты слышал, — подумала Татьяна, — просто струсил. А ведь мог хотя бы им ответить, ведь твою родную дочь шалавой обозвали».
Первое впечатление об отце было сразу же смазано. На душе осталась какая-то горечь и обида. В самом деле, не ей же лезть в драку, отвечать на оскорбление, если рядом с ней идет мужчина. Возможно, мама отца и бросила за эту вот слабохарактерность и трусость. А на вид-то папаша мужик крепкий такой и не старый еще. Мог бы двух едва стоящих на ногах хулиганов потрясти за шиворот. Но сделал вид, что ничего не слышал.