Климский посмотрел за окно. Вечерело. Решив, что пора перекусить, он сложил в отдельную стопку просмотренные бумаги и вышел из комнаты, вспоминая, в какой стороне кухня.
Госпожа Мережская может не надеяться на его компанию за столом.
* * *
На кухне кто-то причитал в голос. Михаил шагнул к приоткрытой двери. Может, помощь нужна?
— Да не реви ты, дура! Соплей развела, словно тебя на темную сторону тащат! — Ульяна недовольно сплюнула и занялась стиркой. Молодая помощница кухарки, Дуня, громко высморкалась в подол.
— Как не реветь-то-о-о? Батюшка силой замуж выдае-о-от!
— Ой, нашлась несчастная! Ты первая, что ль? У меня отец мать всю жизнь кулаками поколачивал, а она его скалкой, и ничего, до сих пор живут вместе.
— Я так не хочу-у-у! — заныла Дунька.
— Да кто хочет? — махнула мокрой рукой старшая служанка. — Только кто нас, баб, спрашивать будет? Тем более бедных. Вон хозяйку-то и то против воли выдали, да за старика — он ее втрое старше был. А она урожденная инкнесса, не чета нам с тобой! И ничего — привыкла.
— Она полгода в подушки плакал-а-а! Я зна-ю-у, я ей завтрак носила-а!
— Поплакала-поплакала, да и жить стала. И тебе того же советую.
— Не хочу-у — у! — заныла Дуня.
— Вы что-то хотели?
Юрист обернулся. Экономка смотрела на него с прищуром, словно оценивала, а не столовое ли серебро он пришел сюда воровать.
— Да… время к ужину… — Растерянно ответил Климский. Женщина всплеснула руками.
— Так зайдите на кухню, у кухарки спросите. Сюда-то еду вам вряд ли вынесут!
Михаил поблагодарил и последовал данному совету.
Кухаркой оказалась разговорчивая женщина немногим моложе Аглаи, дородная, с красным лицом, но удивительно изящными руками.
— От бабки, — сказала она, поймав его взгляд. — Очень уж она у меня красивая была. Благородная, из семьи воспитательницы, правда. Обедневший род был. Сиротой осталась в семнадцать, да без денег. Едва на улице не оказалась, хорошо булочник приютил. А потом и женился. Вишь, и такое случается…
Михаил перевел взгляд с рук женщины на ее лицо и обратно.
— Так вы…
— Имеется и благородной крови четвертинка. Да что мне от того толку-то, милый! Кровь, она, что водится — везде течет одинаково: и в тебе, и во мне, и в хозяйке нашей.
— Вот как бывает… — юрист представил прекрасную молодую девушку, прячущуюся от дождя под вывеской кондитерской.
— В жизни бывает по-всякому. Кто вверх ползет, кто вниз. Да не всегда вверху хорошо, а внизу плохо. Вот тебе плохо?
— Нет.
— Так и живи, радуйся, что сидишь, голову склонил? Ешь, остыло давным-давно все.
Михаил взял ложку.