— А меня два месяца назад заверили в обратном. И знаешь ли, я этому профессионалу больше верю, чем взбалмошной непоследовательной девчонке. Твой поступок отвратителен. Ты не только пренебрегла моими наставлениями, но и выставила наш род в крайне невыгодном свете перед светилом современной медицины.
— Я…
— Молчи. Не желаю слушать твои жалкие оправдания. Сегодня у меня назначена с ним встреча, завтра он приедет к тебе опять. И ты его примешь как радушная хозяйка и послушная дочь. А после завтра я пришлю к тебе юриста, и ты передашь ему все бумаги покойного. Поняла?
Екатерина на мгновение зажмурилась. Собралась с духом, выдохнула, открыла глаза и выпалила:
— У меня заключен уже договор с юристом.
Аристарх, пригубивший было чай, поперхнулся.
— Что???
— Я уже наняла поверенного.
— Уволишь.
— Не могу. И… не хочу.
Ляпецкой нахмурился.
— Ты заболела?
— Нет. Я вдова, отец. Ты не можешь мне приказывать. По закону, я не обязана тебя слушаться.
Лицо инкнесса побагровело.
— Тварь неблагодарная! — зашипел он. — Мы тут ради нее из кожи вон лезем…
— Ради себя, отец. Вы делаете все только ради себя.
На минуту в комнате воцарилась гнетущая тишина…
Катя почти поверила в свою победу, когда щеку обожгло болью. Не успела она приложить к лицу ладонь, как отец схватил ее за горло. Стало трудно дышать.
— Завтра ты примешь доктора, маленькая тварь, поняла?
Катя кивнула.
— Послезавтра — юриста. А потом будешь послушно исполнять все, что тебе скажут сделать.
Пальцы надавили сильнее, и вдова судорожно закивала в ответ.
— Вот и молодец.
Аристарх отпустил дочь и, опираясь на трость, встал с дивана.
— Провожать не надо.
Едва за ним закрылась дверь, как Катя выбежала из комнаты.
* * *
Михаил не находил себе места. Повертел в руках записку, отметив, что почерк ему незнаком, походил по кабинету, наконец, недовольный малым пространством, вышел в коридор и стал прохаживаться там, заложив руки за спину. Мысли его посещали мрачные и противоречивые.
Когда из большой гостиной выбежала его работодательница, Климский почти сформулировал извинения за вчерашнее поведение и утреннее недоверие к ее словам, однако девушка, ничего не видя перед собой, промчалась мимо. Если бы не ваза, которую она сбила, убегая, и осколки которой преградили ей путь, он бы, пожалуй, ее не догнал бы.
— Екатерина?
Мережская подозрительно часто хлюпала носом, плечи ее подрагивали. Михаил взял ее за локоть и развернул лицом к себе.
Она плакала.
Нет, она рыдала.
Все лицо было мокрое, а щека…
Мужчина дотронулся пальцами до покрасневшей стороны лица. Девушка вздрогнула.