Мужчина шлепнул себя по колену, издав то ли клич, то ли смех, и сдвинул маленькую шляпу из пальмового листа на затылок. Вот как это будет, — сказал он себе, поднимаясь на ноги и улыбаясь тяжелой жестокой улыбкой. Да, именно так все и будет, повторил он, смахивая испарину с шеи. Как этот жук-титан, он будет только тихо сидеть и ждать. Они обязательно придут, у него есть все основания быть уверенным в этом. Если ЭТО так важно, как он думает, американцы должны появиться с минуты на минуту. Ему остается только ждать, ждать, пока они сами не свалятся ему под ноги. А если они не придут… тогда все теряет смысл, не стоит дней, а может недель ожидания в этих проклятых богом, алчных, всеядных джунглях.
По пути домой, когда он брел, возвращаясь в деревню, на тропинку скользнула ядовитая черно-желтая коралловая змейка. Он плюнул в нее, и она исчезла в спутанных зарослях. Он растер ладонью испарину на лбу, хлопнул на шее мошку, привлеченную запахом пота. Чертова жара, злобно ворчал он. Нигде не было от нее избавления, днем и ночью, в дождливый и сухой сезон — она была всегда. Конечно не следовало бы ударяться в запои, но с другой стороны, пил он чтобы хоть немного забыться от этого угнетающего зноя.
В деревне человек миновал низкие стены старых зданий католической миссии, добрел до маленькой хижины и опустился на верхнюю ступеньку деревянной веранды. Почти мгновенно в полумрак дверного проема возникла женщина с висящими плоскими грудями ниже пояса обернутая в нечто, напоминающее юбку.
— Гин, черт тебя побери, — злобно зарычал мужчина, поднимая тяжелую толстую руку, — ты что, до сих пор не научилась?!
Женщина отпрянула, скрылась в полумраке, в следующе мгновение возникла вновь с бутылкой, заполненной прозрачно жидкостью. Мужчина взял бутылку, следя взглядом, как она возвращается в дом.
…Он купил ее пять лет назад в одном индейском племени. Сейчас он подумывал, не вернуть ли ее обратно. Она стала для него ничем, пустым местом. Он овладел ею прошлой ночью, облегчил себя, но она осталась ничем, бесчувственным телом. Ему не доставляло теперь удовольствия даже бить ее.
Он сделал длинный глоток джина и откинулся назад, лениво думая, не узнал ли об ЭТОМ кто-нибудь еще и не появятся ли другие. Впрочем, это не имело значения, кроме того, что лишний раз подчеркивало всю важность происшедшего. Все они будут беспомощны, как младенцы, здесь, в стране Амапа, они будут брести наощупь как слепые, будут дергаться, словно рыба на крючке. Даже он, Колбен, не мог бы сказать с уверенностью, что он знает джунгли, но он знал их лучше кого бы то ни было, за исключением тех племен, которые каким-то образом умудрялись жить в этих глухих местах, не обозначенных ни на одной карте.