Надежда периодически сменялась отчаянием, отчаянье – злостью, злость – паникой, и тогда парень принимался метаться по лесу, не разбирая дороги, царапая лицо и руки о ветки и понапрасну растрачивая стремительно убывающие силы. Кричать и звать на помощь он почему-то не додумался.
В конце концов, к утру Андрей совершенно обессилел. Повалился на землю, как подкошенный, и тут же заснул.
Резкая боль в ноге моментально выдернула его из тревожного сна. Андрей хрипло вскрикнул, ещё не успев ничего толком понять и не соображая, что случилось. Происходящее сначала показалось ему продолжением ночного кошмара. Но сон мгновенно слетел, а боль – дикая, адская – осталась. Она всё длилась и длилась, пульсируя чуть ниже колена и эхом отдаваясь во всей ноге. И в этот самый момент возвышающийся над ним человек – Андрей не мог разглядеть его лица из-за бьющего прямо в глаза солнца – нанёс ещё один удар. Боль в ноге взорвалась с удесятерённой силой, рассыпавшись на миллионы осколков. Андрей потерял сознание.
Выслушав Асину просьбу о помощи в поисках пропавшего актёра, цыганка покачала головой.
– Ты меня с кем-то путаешь, милая. Я не экстрасенс, как это модно у вас говорить. Определять, где в данный момент находится незнакомый человек, я не умею.
– Но… – Ася беспомощно сжала руки перед грудью. – Со мной же вы сразу всё угадали, хотя мы не были с вами знакомы… Вы сказали, что у меня есть сын, и я действительно вскоре решила заняться усыновлением ребёнка из детского дома… Ведь как-то вы это предвидели?
Цыганка снова задумчиво покачала головой.
– Будущее я не предсказываю. Мне доступно настоящее – говорю то, что прямо сейчас вижу. Тот мальчик уже был в твоей судьбе написан, я это точно понимала. Я ведь человека по его лицу, по глазам читаю…
– Эх, – с досадой произнесла Вера, – надо было хотя бы фотографию Андрея захватить!
Она тоже выглядела ужасно расстроенной, как будто искренне верила в то, что вмешательство цыганки волшебным образом разрулит неприятную ситуацию и проблема решится сама собой.
– Незачем думать да гадать, – сверкнув чёрными глазами, рассердилась вдруг цыганка. – Чему быть, того не миновать! С преступления всё началось, преступлением и закончится, – бросила она напоследок, собираясь уйти.
– Какое преступление? – Ася почувствовала, что покрывается мурашками. – Что вы имеете в виду?
– Сама поймёшь, когда время придёт, – цыганка поджала губы. Похоже, настойчивость этих столичных штучек начала её утомлять. – А ты, красотка, лучше о муже своём подумай. Мало ты о нём заботишься, мало бережёшь… Смотри, как бы не пожалеть потом. Ой, хась явэла…