Малыш для Томы (сборник) (Нури) - страница 48

Она ждала, что Анечкин племянник изумится, заахает – заохает, рассыплется в благодарностях. Начнёт горячо возмущаться вечным тёткиным безрассудством, непрактичностью, сумасбродством, старческим эгоизмом. Пообещает срочно выехать и разобраться в ситуации. А он, паршивец…

В голове не укладывается: обрадовался! Это кем же нужно быть, чтобы такому – радоваться! Нина Васильевна растерялась. Поначалу решила: может, недопонял чего. Потом подумала: шутит. Ёрничает. Оказалось, нет! Серьёзно говорит. Приехать, правда, пообещал. Чтобы тётушку любимую поздравить. И её, Нину, поблагодарил: спасибо, дескать, за отличную новость.

Вот и все дела.

Нина Васильевна глянула на простенькие настенные часы. Половина одиннадцатого, а она ещё не завтракала! Что теперь – с голоду помирать из-за этих дураков, блаженных? Неожиданно проснулся зверский аппетит, ужасно захотелось только что сваренных грибных щей. Пусть и без сметаны, которую она так и не успела купить. Нина Васильевна выбралась из кресла, направилась было на кухню. Однако, сделав пару шагов, развернулась и подошла к окну. Задёрнула тёмные занавески, погрузив комнату в привычный полумрак и, больше уже не мешкая, отправилась завтракать.

Отец Томы обожал певицу Тамару Гвердцители. Когда она появлялась на экране и начинала петь своим глубоким, сочным голосом, отец просто обмирал. Да и всплакнуть мог, если никого, кроме жены, рядом не было. Поэтому, когда родилась обожаемая, и, как позже выяснилось, единственная дочь, вопроса, как её назвать, не возникло. Мать поначалу попробовала заикнуться об Ольге, но отца было не переломить. И она быстро отступилась: не получилось княгини Ольги, пусть будет царица Тамара.

Правда, во внешности девочки не было ничего от грузинской царицы: она оказалась по-славянски светловолоса и голубоглаза. И никто, даже отец, так никогда и не звал её Тамарой – имя ей решительно не шло. Иногда Тома думала, что неподходящее, словно чужое имя наложило свой отпечаток на её жизнь. Слишком часто выходило, что она жила как бы взаймы – ни особых собственных убеждений, ни устремлений. Всё сиюминутно.

В последнее время страстью Томы были женские романы. Другие книги, не «про жизнь», казались скучными. А эти она поглощала без разбору – и наши, и зарубежные. Хорошие и откровенно дешёвые. А чем ещё заниматься бездетной домохозяйке, когда квартиру уже запросто может инспектировать на предмет чистоты армейский прапорщик? Когда ужин на плите и бельё сохнет на балконе?