- Зачем это, Вань?
- Я хочу кое-что прояснить... – стараясь говорить, как можно убедительней, я предложил ей взять награду и покинуть меня.
Забава закаменела лицом. По ее щеке скатилась маленькая слезинка.
- Зачем ты меня обижаешь, Ваня?.. – безжизненным голосом выдавила она из себя.
- Пойми, твое место при мне всегда будет местом полюбовницы. Не более того. А дети будут незаконнорожденными. Да, я признаю их, но клейма бастарда это не снимет никогда. Так как не сняло с меня. Подумай, может лучше взять то, что я даю, и начать жизнь сначала?
Шкатулка с грохотом ударилась об пол. Отливающие серебром кругляши, словно брызги воды по стеклу, разбежались по вощеным доскам.
Забава повернулась и медленно, с трудом переставляя ноги, пошла к двери.
Я вцепился в подлокотники кресла, диким усилием воли заставляя себя оставаться на месте.
Не хочу...
Все женщины, которые любили меня и были рядом – умерли.
Не хочу, чтобы и она...
Но не сдержался.
- Стой, куда ты дурашка... – подбежал, схватил ее за плечи, развернул и прижал к себе.
- Злой ты...
- Я честный.
- Обидел меня...
- Прости.
- Прощаю.
- Не плачь, не надо.
- Не буду.
Вот так, я совершил очередную ошибку.
Впрочем, кто его знает...
Встали задолго до рассвета. Потрескивал лед на Двине, фыркали лошадки, с черного неба медленно падали маленькие снежинки, казалось, что сверху сыпется серебряная пыль.
Я втянул в себя остро пахнущий морозом воздух и держа на поводу своего жеребца проводил дам к кибитке, запряженной шестеркой лохматых лошадок.
На облучке важно восседал крупный мужик в треухе и бараньем кожухе мехом внутрь.
Увидев меня, он беспокойно заерзал, но остался на месте: мол, при исполнении, княже, не обессудь.
Простое русское лицо, кудлатая бородища, озорные глаза, – мне он сразу чем-то глянулся.
- Как зовут тебя?
Кучер выслушал Ваню, с недавних пор подвизавшегося толмачом, и степенно, но без подобострастия ответил:
- Митяем зовусь, княже. Еще кличут Разей.
- Московский?
- Не-а, княже... – кучер отрицательно мотнул бородой. – С Кирилло-Белозерского монастыря. Тут не особо далече. Прежний кучер по пути захворал, меня и подрядили. Теперича в Москву пойду с вами, а когда домой, бог весть.
- Довезешь – награжу. С прибытком домой вернешься.
- Не извольте сомлеваться, – не вставая, кучер поклонился. – Ежели за что взялся – расшибусь, но сделаю. Пригляжу за бабами твоими.
Я невольно улыбнулся. Ишь какой приглядчик.
- Вот и ладно.
Из головы колонны раздался рев Ярославского:
- О конь, о конь...
Я потрепал своего жеребца по морде и одним движением вскочил в седло.