— Вы магичка, я чувствую в вас силу. Она отражается в ваших прекрасных глазах, — уверял, а заодно одаривал комплиментами маг. — Но вот почему способности пробудились так поздно — на этот вопрос, к сожалению, у меня пока нет ответа. — Заметив, что я приуныла, ободряюще сказал: — Но это только пока. Вы задали мне интереснейшую задачу, маркиза, и я не успокоюсь, пока ее не решу.
Энтузиазм, прозвучавший в голосе мага, меня немного приободрил. Прощаясь, мэтр Легран пообещал связаться со мной, как только удастся что-нибудь выяснить, напоследок несколько самонадеянно заявив, что много времени для этого не потребуется.
Окрыленная обещанием и хмельным напитком, который слегка ударил мне в голову, я в приподнятом настроении отправилась домой.
Вот уже который день Опаль была сама не своя. Словно львица, загнанная в клетку, металась по роскошному дворцу д’Альбре и не находила себе места. Ни прогулки в тенистых садах, ни чтение у фонтана, дарившего в самые знойные часы приятную прохладу, ни примерки нарядов и любование драгоценностями, коими осыпал жену герцог, не могли вернуть красавице душевный покой.
Единственное, о чем мечтала ее светлость, чем жила и дышала последнее время, — это неутолимая жажда мести.
Опаль с содроганием вспоминала первые дни после неудачного покушения. Была не в силах вычеркнуть из памяти презрение, отразившееся во взгляде отца, когда тот узнал, что его единственная наследница, его сокровище, уже давно не невинная девица.
Тогда его сиятельство впервые поднял руку на дочь. Опаль до сих пор помнила, как пылала щека от отцовской пощечины. Как ее сжигал стыд, и даже во рту долгое время ощущался тошнотворный привкус горечи. Как обманчивые ночные видения, в которых она вновь была желанна и любима стражем, в которых сходила с ума от страсти, истерзали ей сердце. Ведь наутро к Опаль приходило осознание, что ни одной из этих фантазий не суждено сбыться.
Ее спешно выдали замуж. За человека недалекого ума и обделенного привлекательностью, к которому графская дочь не испытывала ничего, кроме отвращения. Которого, когда он неуклюже касался ее на брачном ложе, мысленно проклинала. Снова и снова.
Как и Морана: любовь к нему за минувшие недели успела превратиться в жгучую ненависть. Ослепляющую. Безумную. От нее герцогине не было спасения. Появилась уверенность, что вдвоем в одном мире им будет тесно. Пока жив страж, ей суждено страдать. Видеть его в чувственных снах, а наутро снова себя ругать.
Желая наказать обидчика, Опаль решилась на отчаянный шаг: заставила мужа вызвать маркиза на дуэль. Исказив правду о своих отношениях с его светлостью, представила себя жертвой насилия. К ее счастью, Кретьена не нужно было ни в чем убеждать, он слепо верил своей избраннице. А та была готова стерпеть любые унижения, лишь бы уничтожить стража. И только тогда бы она успокоилась.