Мы молча проводили незадачливого мага взглядами, посидели в тишине, приговорили еще терере. Потом я, спросив разрешения, оставил вещи в доме вождя и пошел разминаться. Зверь требовал ветра в морду и земли под лапами.
К вечеру я набегался, накупался в обеих реках и даже наелся пресловутой арапаимы. Здоровенная рыбина – правда, куда ей против Иного с клыками. Вкусная, кстати. Жаль, не экспортный товар.
А когда солнце начало валиться куда-то в сторону Мату-Гросу, заливая оранжевым листву сельвы, я уже стоял на пристани и ждал. Пробежка по острову словно дала мне новое чутье. Я знал, где и когда должен быть.
И хозяин пришел.
Знаешь, бывает такое, когда взгляд в спину ощущается физически? Ну, у Иных-то понятно, сам Сумрак велел. А ведь порой и простые люди что-то такое чуют. И кажется мне, неспроста Радовид повелел ослепить Филиппу, которая, к слову, оборачивалась в сову… Ну да, это уже из игры, не из книги. Но подмечено верно. Знают что-то эти поляки, знают и намекают.
Так и я, стоя на подгнивших, отмытых дождями от песка досках причала, вдруг понял, что надо срочно посмотреть назад. И развернулся.
Индеец был совершенно непримечательный. Мне даже показалось, что это именно он нас утром подвозил на лодке. Хотя тут может сказываться примитивная бытовая ксенофобия: как азиаты для европейцев все на одно лицо, так и мы для них. В общем, Иной, стоявший под ближайшим деревом, был щупленьким, темноволосым, улыбчивым без подобострастности.
Но это, безусловно, был Иной. И очень сильный.
Я не мог разобрать его ауру. При этом было бы понятно, если бы она просто оказалась укрыта от сумеречного взора. Старые и опытные Иные не любят, когда любопытная молодежь лезет в их дела. Сей же тип совершенно не прятался.
Казалось, вокруг него колышутся все оттенки радуги разом. И те, что в нее не входят, тоже. Движение, пульсация цвета, вектора градиентов – все было подчинено единому ритму, какой-то примитивной, корневой гармонии. Я не мог уловить структуры. Словно смотрел на фрактал прожилок в древесном листе, на узоры, лепимые инеем по морозцу. Говорят, такая аура у неинициированных Иных, у Зеркал, у людей на грани безумия. Но я видел рисунки. Я ощущал отличие. Ощущал – и не мог объяснить.
Все это впечатление на самом деле заняло пару секунд. Я на автомате поздоровался, представился. Индеец тоже протянул руку, назвал имя: Боуто. Очень оригинально. Ну да я не из придирчивых. Улыбнулся ему и уточнил: правда ли, что он знает и может поведать что-то из местных легенд.
Боуто мог. Он развернулся и пошел, как я понял, к своему летнему жилищу – высокому и достаточно поместительному шалашу в дальнем конце уходившей к лесу улицы. Там уже даже мерцал очаг, нагревая кастрюльку воды для мате. Выглядело уютно и по-домашнему, хотя странно так говорить о лесной времянке.