Обвальщик смотрел с фотографии настороженно и в то же время с мрачным торжеством, прятавшимся в складках вокруг рта. Странно, обычно такие морщины возникали у людей, которые были гораздо старше этого, в общем, студента. Хотя Ада уже видела подобное: в дорогом венецианском зеркале, после смерти мужа и визита идиота-дознавателя. Спасибо косметическим процедурам и толике женской магии, эти зримые следы душевных ран канули в небытие. А вот Олегу – так звали парня в черном – от них избавиться не грозило.
Наискосок пробежав отчет, дозорная обратила внимание на имя отправителя. Глава Дневного Дозора города Воронежа. Некто Ольгерд. Заинтересованное хмыканье вырвалось как-то даже само собой. Просто совпадение? Правда? Ада покивала сама себе, полезла по ссылке, открыла досье на коллегу. И едва сдержала откровенный, слегка нервный смешок.
Не-е-ет, что-то здесь явно кроется. Неспроста же этот дикий фанатик-ножеман, так похожий на арестовавшего его Темного мага, снился и додревнему дельфину-перевертышу, и Светлому коллеге-маламуту. Эльза, кстати, тоже не выглядела чуждой на фоне сей парочки – как не может проявленный позитив быть чужд пленочному негативу. Но сам Ольгерд никогда не был замечен ни в чем сверхъестественном – насколько это можно сказать про Иного. Значит, тайна заключалась в брате и в сестре.
И тайна мрачная.
Еще раз перечитав обтекаемые, ловкие формулировки, откровенно демонстрировавшие, что их писал матерый профессионал, съевший не одну папку с надписью «Дело №…», Ада уставилась в окно. Она вспоминала. Память была с ней сладко-горька…
«Любовь, – думалось девушке, – как хищный зверь. Она может гнать тебя через лес, заставляя ломать ноги, набивать ссадины, истекать кровью и задыхаться. Она может застилать глаза и прочие органы чувств – а пуще того разум – какой-то маловнятной, бурной пеленой. Оная пелена искажает суть вещей и делает малозначимое – гигантским, пугающим, тотальным. А вещи важные кажутся сквозь нее глупыми и смешными. Из любви можно убить. Из утраченной любви – уничтожить весь мир. И будет наплевать, что другие люди – и другие Иные – ни в чем, по сути, не виноваты.
Кроме того, что живы.
А еще любовь может встать за тебя, обнажив клыки. Между тобой и твоими врагами. Между тобой и не-тобой, отсутствием тебя. Она может пересоздать тебя заново, если опоздает сделать все предыдущее. Она может перепородить даже саму себя. Любовь – это страшная, стихийная сила Природы, в которой есть место всему. Ее нельзя подчинить, с ней можно только попробовать договориться. Пойти на уступки, чтобы не пришлось соскребать себя с булыжной мостовой.