Но кофе – или чай – делают это лучше.
* * *
Старенький, но хорошо подновленный трехсот двадцатый «Аэробус» уверенно заходил на Прагу во второй круг. Под иллюминатором темнели едва подернутые ранней листвой парки, отделявшие аэропорт от Пражского Града. Поодаль мутно взблескивала бурая петля Влтавы. Ольгерд посмотрел на часы и прищурился.
– Согласен, – кивнул с кресла через проход Фазиль, – бардак. Можно подумать, у них туристический сезон начался и полосы битком.
Бизнес-класс Иные заняли целиком. Впрочем, на этой версии корпуса он и так был невелик – четыре пары кресел по обе стороны от прохода. Пятерым дозорным хватило разместиться с комфортом. Прочие места пустовали: в Прагу действительно мало кто рвался в это время года.
Василий, сидевший ближе к пилотской кабине, принюхался.
– Нервничают, – заявил он через пару секунд. – Но стараются виду не подавать. Ща стюардесса побежит.
Действительно, из-за занавески вынырнула изящная бортпроводница в темно-синем. Скользнула к оборотню – видимо, приняв спортивные штаны и поло за признак небрежения статусом, а значит, наличия не больших, а очень больших денег. Потом участливо склонилась к целителю, который, конечно же, попросил еще чаю. Обошла остальных – и устремилась в эконом-класс. Цатогуа задумчиво посмотрел ей в спину. Вернее, чуть ниже.
– И где мои семнадцать лет…
– В городке Оршеве, – не удержался Ольгерд. – В следующей строчке должно быть про черный лапсердак.
Бескуд склонил голову набок, пожевал губами и флегматично подметил:
– А вы, шеф, таки с пилотами на одной волне.
Глава Дневного Дозора очень медленно вдохнул. Потом с той же скоростью выдохнул, растопырил пальцы и выставил ладони вперед, словно обороняясь.
– Да. Ты прав. Прости, я какой-то сам не свой…
– Думаю, сейчас мы все немножко не свои, – наклонился к нему Фазиль. – В обыденной ситуации я бы рекомендовал щадящий режим дня, прогулки на природе и травяные настои. Но увы, это та роскошь, которой мы в данный момент лишены.
Он помолчал и добавил:
– А вот по поводу отложенной посадки я бы поинтересовался.
Восприняв сказанное как руководство к действию, Женя вскочила и вопросительно подняла брови. Ольгерд скомандовал:
– Цадик, присоединись. Василий – на страже. Фазиль, будьте добры…
– Конечно. – Целитель обернулся в сторону салона и потер ладонями. На второй занавеске, отделявшей демократию от капитализма, замерцали едва различимые звездочки. Какая-то специфическая версия «сферы невнимания».
Щелкнул замок на двери в кабину. Облокотившись на металл косяка, Цатогуа приветливо помахал рукой куда-то вглубь.