Сущий пустяк, по-моему. Ведь Даррен уговаривал меня вернуться задолго до того, как в моей жизни снова возник Джейден.
Я пытаюсь объяснить, мол, ничего особенного. Однако на лице Хантера проскальзывает возмущение, и потому приходится быстро добавить:
– Ерунда. Все равно я к цветам равнодушна. – И чтобы разрядить обстановку, выдаю: – Лучше бы он прислал шоколадных батончиков «Херши».
Джейден даже не пытается улыбнуться. Становится рядом со мной, и мы бредем мимо рядов.
– Он тебе надоедает?
Качаю головой и твердо говорю:
– Я все улажу, Джейден.
Мило, что он проявляет заботу, только ситуация с Дарреном вообще не проблема.
Хантер больше не произносит ни слова, хотя его сумрачный вид говорит сам за себя. Мы оплачиваем покупки, укладываем их в пакет и молча покидаем аптеку. Когда мы идем по парковке, Джейден неожиданно пинает землю, и я удивленно на него смотрю, пытаясь понять, что с ним. Заревновал, что ли? Что его так взбесило? Для ревности совсем нет повода. В конце концов, полчаса назад я целовалась с ним, а не с Дарреном.
– Сколько еще ждать? – спрашивает Дэни.
Она сидит на крышке закрытого унитаза, скрестив ноги и сложив руки на коленях. На плечах у нее полотенце, а на голове – шапочка для душа, под которой мокнет липкая копна волос. В ванной комнате Нэнси и Терри стоит резкий химический запах, правда, не такой сильный, как вначале.
Я сижу на краю ванны. Достаю телефон и проверяю таймер.
– Пять минут.
Сперва Дэни не хотела. Когда я выставила перед ней две коробочки с краской, она скептически отнеслась к идее смешивания оттенков, считая, что цвета маминых волос так не достичь. Пришлось найти аргументы, чтобы она решилась, несмотря на то что я, возможно, испорчу ее шевелюру. Даже сейчас, видно, сомневается.
– Ты правда думаешь, что получится?
Убираю телефон на стойку раковины и, улыбаясь, пожимаю плечами.
– Попробовать точно стоит.
Я рада, что она согласилась. Сидим тут, болтаем о всякой ерунде, красим ей волосы… Точь-в-точь как прошлым летом. Мы часто проводили время вместе. Сплетничали, смеялись. Дружба с Дэни заполняла пустоту после Грейс и позволяла мне представлять, каково это – иметь сестру. Я скучала по тем вечерам.
– Спасибо, Кензи, – произносит она, помолчав.
И еще сильней укутывается в полотенце на плечах. Вид у нее уморительный, и я довольна, что ей комфортно в моем обществе. Благодарная улыбка озаряет ее лицо, однако ярко-голубые глаза грустны.
– Я столько цветов перепробовала, но они все слишком темные, – признается она. – Никогда не догадывалась смешать. Надеюсь, сработает.