— Не утруждай себя, ты все равно ничего не вычислишь, — произнес дон Хуан, словно прочитав мои мысли. — Мир — это тайна. И то, что ты видишь перед собой в данный момент, — еще далеко не все, что здесь есть. В мире есть еще так много всего, настолько много, что он фактически бесконечен. Поэтому все, что на самом деле делаешь, когда пытаешься понять его, — это пытаешься сделать мир знакомым, привычным. Мы с тобой находимся здесь, в мире, который ты называешь реальным, только потому, что оба мы его знаем. Ты не знаешь мира силы, и поэтому не способен превратить его в знакомую картину.
— Ты знаешь, что я не могу с тобой спорить, — сказал я. — Но в то же время принять все это мой разум не в состоянии.
Он засмеялся и легонько дотронулся до моей головы.
— Ты — действительно сумасшедший, — улыбнулся он. — Но это — нормально. Я знаю: жить, как подобает воину, необычайно трудно. Если бы ты выполнял все мои инструкции и действовал так, как я тебя учил, ты к сегодняшнему дню обладал бы силой, достаточной, чтобы перейти мост. Достаточной для того, чтобы видеть и остановить мир.
— Но зачем мне хотеть обладать силой, дон Хуан?
— Сейчас ты не в состоянии думать о причине. Однако если ты накопишь достаточно силы, то сила сама найдет для тебя подходящую причину. Бред сумасшедшего, верно?
— А зачем тебе самому нужна была сила?
— Я в этом похож на тебя. Я тоже не хотел обладать силой. И не видел причин для того, чтобы ее иметь. Я, так же как и ты, во всем сомневался. И никогда не выполнял инструкций, которые мне давались, или, по крайней мере, никогда не думал, что их выполняю. Однако, несмотря на свою глупость, я накопил достаточное количество силы, и в один прекрасный день моя личная сила заставила мир рухнуть.
— Но почему кто-то должен хотеть остановить мир?
— Так ведь никто и не хочет, в том-то и дело. Это просто происходит. А когда ты узнаешь, что это такое — остановка мира, ты осознаешь, что на то есть свои веские причины. Видишь ли, одним из аспектов искусства воина является умение сначала по некоторой особой причине разрушить мир, а затем — снова восстановить его для того, чтобы продолжать жить.
Я сказал, что, больше всего мне помогло бы, если бы он на примере разъяснил мне эту особую причину для разрушения мира.
Он какое-то время молчал, как бы обдумывая, что мне ответить.
— Я не могу сказать тебе этого, — сказал он. — Требуется слишком много силы, чтобы это знать. Когда-нибудь, вопреки самому себе, ты станешь жить как воин. А затем ты, возможно, накопишь достаточно силы и сможешь ответить на свой вопрос самостоятельно. Я научил тебя практически всему, что необходимо воину для того, чтобы начать должным образом действовать в мире, самостоятельно накапливая силу. Но мне, в то же время, известно, что ты еще не можешь этого сделать и что я должен проявить терпение. Для того чтобы самостоятельно находиться в мире силы, требуется борьба длиною в жизнь. Это — факт, и мне он известен.