— Смерть — наш вечный попутчик, — сказал дон Хуан предельно серьезным тоном. — Она всегда находится слева от нас на расстоянии вытянутой руки. Когда ты ждал, глядя на белого сокола, она наблюдала за тобой и что-то шепнула тебе на ухо, и ты ощутил ее холод, так же как ощутил его сегодня. Она всегда за тобой наблюдала. И будет наблюдать, пока не настанет день, когда она похлопает тебя по плечу.
Дон Хуан вытянул руку и слегка коснулся моего плеча, громко щелкнув языком. Эффект был поистине сокрушительный: меня почти вывернуло наизнанку.
— Ты — тот мальчик, который выслеживал дичь и терпеливо ждал, как ждет смерть; ты очень хорошо знаешь, что смерть слева от нас, так же как ты был слева от белого сокола.
Странная сила его слов ввергла меня в состояние неоправданного ужаса, и я принялся лихорадочно записывать все, что он сказал, потому что другого способа защиты у меня не было.
— Как кто-либо может чувствовать себя настолько значительным, когда мы знаем, что смерть выслеживает нас? — спросил дон Хуан.
Я чувствовал, что ответа не требуется. Впрочем, в любом случае я был не в состоянии что-либо произнести. Совершенно новое настроение овладело мной.
А дон Хуан продолжал:
— Когда ты в нетерпении или раздражен — оглянись налево и спроси совета у своей смерти. Огромное количество мелочности отлетит прочь, если смерть подаст тебе знак или если краем глаза ты уловишь ее движение, или просто почувствуешь, что твой попутчик за тобой наблюдает.
Он снова наклонился ко мне и прошептал в самое ухо, что, резко оглянувшись налево по его знаку, я опять увижу на камне свою смерть.
Он едва заметно мигнул, но оглянуться я не отважился. Я сказал, что верю, и что в этом плане ему больше нет нужды на меня давить, потому что я и так в ужасе. Дон Хуан разразился своим раскатистым утробным смехом.
Он ответил, что в вопросе, касающемся нашей смерти, никогда нельзя надавить на человека так сильно, как следовало бы. Но я возразил, сказав, что в моем случае бессмысленно столь углубленно это рассматривать, потому что ничего, кроме ощущения страха и дискомфорта, мысль о смерти мне не дает.
— Ты просто доверху набит всяким вздором! — воскликнул он. — Единственный мудрый советчик, который у нас есть, — это смерть. Каждый раз, когда ты чувствуешь, как это часто с тобой бывает, что все складывается из рук вон плохо и ты на грани полного краха, повернись налево и спроси у своей смерти, так ли это. И твоя смерть ответит, что ты ошибаешься и что кроме ее прикосновения нет ничего, что действительно имело бы значение. Твоя смерть скажет: «Я еще не коснулась тебя!»