— Стрежницкий ныне, если и способен предаться преступной страсти, то только к питию…
— Но она ж не знала! — возразил, осмелевши, Первецов. И локонами тряхнул. И платочек шейный, по новой моде крупным узлом завязанный, поправил. На платочке поблескивала булавка с птицею.
Парная ей брошь украшала карман.
И выглядел Первецов, надобно сказать, препрезентабельно.
А может, он?
Он ведь небогат, сколь Димитрий помнил. Рода среднего, но честолюбив, хотя и умом особым не отягощен. А честолюбие без ума опасно…
…если бы предложили…
— Влюбилась. Решила к возлюбленному пробраться… удивить его…
…и главное, чушь эту несет с серьезным видом. Только реснички хлопают, длинные да завитые… прежде-то Первецов куда как попроще был.
Нет, предать прямо не осмелился бы, характер не тот, а вот принять подношение за малую толику информации… и ведь, ирод такой, он даже не поймет, что важно, а что так…
— …а он не признал и застрелил.
С другой стороны…
— Хорошо, — вздохнул князь Навойский, тросточку сжимая. — А Стрельницкий что говорит?
Первецов слегка замялся.
— Да чепуху всякую… кто ж ему, убийце, поверит?
Действительно… и надобно все-таки подвинуть этого красавца безмозглого. Может, прямо теперь услать… или…
— Послушай, — Димитрий положил руку на пиджачишко канареечного яркого колеру. — Есть к тебе важное дело… государственное… справишься, чином не обижу. Видишь, творится неладное вокруг? Надобно, чтобы ты к девицам присмотрелся, кто из них о чем говорит, кто из них короны желает. Понимаешь? А заодно, чтоб им вреда не причинили.
Первецов торжественно кивнул.
…глядишь, и приберет к рукам кто этакого доброго молодца. А если и нет, все одно хоть под ногами крутится не будет.
Димитрий прижал ладонь к голове.
Ноет.
И главное, зараза, отлежаться не выйдет, потому как…
…оно не ждет.
Глава 3
…чуяла, Марья? — Малжата Ивановна была женщиной солидной, как и полагалось быть почтеннейшей купчихе, дочери купца и матери семерых детей, которых она, к слову, успела пристроить к жизни, и ранняя гибель супруга в том не помешала. Ныне Малжата Ивановна, притомившись от дел насущных, кои вела твердою рученькой к печали старших сыновей — они сами не отказались бы поуправлять торговлей — изволила пить кофий.
Устроилась она в гостиной, как водится у особ благородных.
За столиком.
И что с того, что столик был поболее тех, которые ей норовили всучить… ломбер… туалет… на этот туалет, небось, и чашку нормальную не примостыкалишь, а ведь кроме чашки самовар есть и чайник с бабой плюшевою, и молочник, и масленка с фарфоровою затейливой крышкой. Склянки с вареньями, медом липовым опять же — поди-ка, догадайся наперед, чего душеньке восхочется.