— Чего же вы всё отстаете? Член Военного Совета каждый раз спрашивает про вас…
Лубенцов, растроганный вниманием генерала, который, несмотря на множество дел, помнил о каком-то едва знакомом майоре, пошел вслед за всеми. Генералы столпились в небольшой комнатке. Сизокрылова не было. Царило напряженное молчание.
— С товарищем Сталиным говорит, — вполголоса сообщил кто-то из стоявших поближе к двери.
Кто-то посмотрел на свои часы. Его примеру почему-то последовали все, в том числе и Лубенцов. Время было позднее — вернее, раннее — четыре часа утра. Все переглянулись, во взглядах читалась одна, обрадовавшая всех мысль: Сталин бодрствует.
Наконец показался Сизокрылов. Обведя взглядом присутствующих, он сказал:
— Директивы получены следующие: выйти на Одер во что бы то ни стало и зацепиться за Одер. Не ввязывайтесь в бои за укрепленные города, обтекайте их и двигайтесь вперед. Шнайдемюль, Дейч-Кроне, Ландсберг, Кюстрин обойти. Возьмем эти пункты пехотой. Ваше дело — уничтожать немецкие резервы на подходе к укрепленным районам, резать оборону немцев и, главное, выйти на Одер. Разведка сообщает о величайшей растерянности Гитлера и его штаба.
Он замолчал, потом произнес слова, заставившие всех насторожиться:
— И учтите — не одного только Гитлера. Те, кто раньше, когда мы истекали кровью, всячески оттягивали открытие второго фронта, теперь торопятся изо всех сил вперед… Нетрудно понять, что любой ваш танкист, ремонтник, снабженец делает сегодня большую политику.
— А теперь поедем к уральцам и оттуда — домой, — сразу переменил тему Сизокрылов и, отыскав глазами Лубенцова, кивнул ему.
— Вы не останетесь у нас до утра? — спросил Сергиевский. — Отдохнете немного…
— Нет, надо ехать, отчитаться перед Военным Советом. Да и вам пора, пожалуй, менять командный пункт и продвигаться дальше на запад.
— Есть!
Сизокрылов сказал, обращаясь ко всем остальным:
— Вы свободны, товарищи.
Генералы простились и ушли все, кроме Сергиевского. Сизокрылов медленно пошел в комнату, где они раньше ужинали. Сергиевский после некоторого молчания произнес изменившимся голосом, нервно теребя оказавшуюся у него в руке небольшую, скрученную в трубку карту:
— Товарищ генерал, гвардии лейтенант Сизокрылов, погиб геройской смертью. Его танк с ходу ворвался на переправу и…
— Мне всё передавали по телефону весьма подробно, — устало сказал Сизокрылов.
— Это случилось третьего дня в шестнадцать тридцать. Я немедленно приказал доложить вам.
— Мне доложили. — Помолчав, Сизокрылов сказал: — Вам передали мою просьбу, чтобы полк не сообщал пока о случившемся в Москву моей жене?