тогда как в Москве на будничных трапезах все черпали из одного горшка.
В Москве Софье пришлось изменить многие свои привычки. Уезжая из Италии, она не подозревала, что в последний раз ест блюда, щедро приправленные оливковым маслом и розмарином. Конечно, стол «государя всея Руси» существенно отличался от стола простых горожан и тем более крестьян. Он был и более сытен, и более разнообразен. Наваристые щи с белыми грибами, речная рыба во всех видах, разнообразные пироги, пирожки, кулебяки и расстегаи, вкуснейшие каши из печи, куры, запеченная куском говядина или баранина, соленые грузди и огурцы, квашеная капуста, сытный овсяный кисель — всё это было ново и необычно для Софьи. Русская кухня вкусна, но грубовата даже в сравнении с не слишком утонченной римской. Хочется надеяться, что московские блюда со временем пришлись Софье по душе. Однако зимой и весной даже на столе великого князя не было свежей зелени, к которой Софья с детства привыкла. Амброджо Контарини, проведший в Москве осень и зиму 1476 года, и вовсе решил, что «в этих местах… нет также никаких плодов, бывают лишь огурцы, лесные орехи, дикие яблоки».>{396} И уж конечно, на столе Ивана III не было знакомых итальянским нобилям экзотических блюд — таких, как жареные павлины в соусе с фисташками или жаркое из газели.>{397} В России было не развито и виноделие, что дало повод тому же Контарини затосковать по привычным ароматам. Софья, надо думать, вместо вина за трапезой стала пригублять хмельной медовый напиток, который впервые попробовала на подъезде ко Пскову.
Дивилась Софья и одеяниям жителей Москвы. Наступали холода, а потому даже простые горожане облачались в шубы. Одеяния московской знати, отделанные роскошным мехом песца, горностая и соболя, должно быть, восхищали супругу великого князя. Да и сама она стала носить изысканные меховые обновы. Ежегодно на замерзшей Москве-реке на Святки проходила ярмарка, где, помимо прочего, продавали «мягкую рухлядь». Огромные возы пышных беличьих и лисьих хвостов, куниц и норок, бобров и рысей удивляли молодую княгиню: в Европе одежда, подбитая мехом, считалась большой роскошью.
Вообще, в Москве Софье пришлось сменить гардероб, хотя ее русские платья шились из итальянских тканей, которые «фряжские» купцы уже несколько веков привозили в Москву. Открытые и приталенные западные платья, к ношению которых Софью приучили в Риме, были не только непригодны для зимней стужи, но и не соответствовали представлениям русских о благочестии. Великая княгиня теперь облачалась в прямые сарафаны, поверх которых накидывалась подволока (своего рода плащ). На людях Софья должна была появляться только с покрытой головой, причем на головной убор требовалось накинуть еще и покрывало — накапку. Пожалуй, примирить Софью с такой церемонностью могло лишь то, что ее московские одежды оказались гораздо богаче римских. Ее сорочки и верхние платья были искусно расшиты крупным гурмыжским (привезенным из иранского Ормуза) жемчугом. Она носила рясны (подвески к головному убору) и аграфы (украшения головного убора в виде дужек с тремя бусинами) тонкой работы, а на ее монистах (шейных украшениях) и перстнях переливались бесчисленные лалы (рубины), яхонты и изумруды…