Ведшая наверх, на административные этажи лестница никак не связана была с распространением в народе авиабилетов и ни малейшей помпы на ней не наблюдалось – узкая, довольно крутая, она четкими углами изламывалась вокруг старомодного тихоходного лифта. Спокон веку здесь были какие-то конторы; так и теперь осталось. И незачем этим конторам роскошь, не в роскошь тут играют.
Гнат Соляк проворно, точно молодой, взбежал к запертой двери без опознавательных знаков, хлопнул по кнопке звонка. Через мгновение в ребристых щелочках интеркома раздалось шипение и голос:
– Вы куда?
– К господину Вэйдеру, – ответил Гнат.
– Вам назначено?
– Так точно. Вызов на десять ноль-ноль.
Последовала мирно шуршащая пауза. Гнат знал, что сейчас его лицо с трех сторон обследуют сканеры. Да пожалуйста, думал он. Обследуйте, резвитесь. Кожний дроче як вин хоче.
Дверь щелкнула и открыла одну створку.
– Пожалуйста, – с некоторым запозданием произнес голос из интеркома, и шуршание угасло.
В приемную Гнат вошел за три минуты до назначенного времени.
Дежурный офицер в штатском – впрочем, тут все всегда были в штатском, – даже голову не поднял при появлении Гната, так и сидел, уткнувшись в свой монитор. Наверное, в «минера» играет, выше ему по его интеллекту не подняться, подумал Гнат. Но все равно – признак был недобрый, очень недобрый.
– Привет, – сказал Гнат.
Нулевой эффект. Тогда Гнат подошел к столу дежурного вплотную, оперся кулаками о его стол и гаркнул:
– Здравия желаю, товарищ либерейтор!
Офицер лишь поморщился. Крепкие у байстрюка нервы.
– Не паясничайте, Соляк, – сказал он с отчетливым акцентом.
– И не думал даже, – ответил он. – Просто я только что с фронта и очень рад как мирной жизни в целом, так и тому, что вижу вас в добром здравии, сэр.
– Я вам не сэр, – терпеливо проговорил дежурный. – И не товарищ. Я секретарь господина Вэйдера господин Дроед. Будем знакомы?
– Будем, – ответил Гнат.
– И простимся с миром, – подытожил дежурный.
– Даже так? – чуть поднял брови Гнат.
– А вы как думали? – Дежурный наконец оторвался от монитора и посмотрел Гнату в глаза. Насмешливо. Даже с неким торжеством. – Все игрушки? Кончились игрушки, Соляк.
Худо, подумал Гнат. Если эта вошь со мной так разговаривает – все. Подлежит списанию…
Вернее, подлежу.
Он прекрасно знал, что они его не любили. Слишком независимо он себя вел. Будто равный с равными.
Опять карачун моей самостийности, подумал Гнат.
Из-под потолка музыкально блямкнул сигнал в две ноты. Хрустальное «блям», и потом пониже тоном, малость уже по-чугунному – «блям».
– Заходите, – сказал господин Дроед и вновь уткнулся в монитор.