– Считай как угодно, Хельга, но я должен себя обезопасить. Теперь ты кровно заинтересована в том, чтобы я жил как можно дольше. – Он взглянул на часы. – Тяжелый выдался денек. Пора и на боковую. Будь так любезна, подпиши бумаги.
– Когда ты уезжаешь?
– Завтра днем… точно еще не знаю. А тебе зачем?
– Мне надо все обдумать. – Она поднялась. – Завтра ровно в три я сообщу тебе свое решение.
Он выпрямился, тяжеловесное лицо словно окаменело. Впервые за все время их знакомства она увидела, каким жестким и неприятным может быть это красивое лицо.
– Решение? – В голосе звучали металлические нотки, их она тоже не слышала прежде. – Что ты хочешь этим сказать? Ведь у тебя нет выбора! Я припер тебя к стенке! Подпиши все страницы, и немедленно!
На губах ее по-прежнему стыла презрительная усмешка.
– Согласна, Джек… ты действительно припер меня к стенке. Но не думай, что я так покорно это съем. Мне грозит потеря шестидесяти миллионов, тебе – минимум десять лет швейцарской тюрьмы. Насколько мне известно, исправительные заведения округа Орб далеко не курорт.
Глаза его вспыхнули злобой.
– Не в том ты положении, дорогая, чтобы угрожать мне! Я знаю, что значат для тебя деньги! Ладно, закончим на этом. Подписывай!
Она покачала головой:
– Мне надо подумать. Я должна убедить себя, что все эти деньги стоят того, чтобы и дальше иметь дело с вором, мошенником, шантажистом! Пока я еще не убеждена. Ну ладно, допустим, я потеряю шестьдесят миллионов, но при этом останусь на свободе, а ты – нет. Ты будешь гнить в тюрьме… И о боже, как это тебе не понравится! – Она взяла со стола список. – Завтра в три звонишь мне на виллу. – И Хельга вышла из комнаты.
Войдя в номер, Хельга подошла к окну и раздвинула шторы. Несколько минут стояла неподвижно, глядя на огоньки вдоль Кассарате, красную неоновую вывеску, смутные очертания горы и фары автомобилей, бегущих по шоссе из Кастаньолы. Пошел снег – явление для Лугано необычное. Освещенное луной озеро мерцало, как черное зеркало.
Она сама удивлялась своему хладнокровию и тому, как спокойно и мерно билось сердце. Первый удар удалось снести. Да, ее заманили в ловушку, и теперь надо продумать, как вести себя дальше.
Отойдя от окна, она разделась, затем надела светло-голубую пижаму и забралась в постель, прихватив пачку сигарет и зажигалку. Устроилась поудобнее, включила лампочку в изголовье, закурила и откинулась на подушку. Именно так, в постели и с сигаретой, ей лучше всего думалось.
Первый вопрос, который она задала себе: насколько важно ей остаться женой одного из самых богатых людей в мире? Для сравнения пришлось немножко покопаться в прошлом и вспомнить, как она жила в те годы, работая сперва помощницей отца, потом – Арчера. Деньги она зарабатывала приличные, пользовалась полной свободой, развлекалась, имела массу любовников. Правда, квартирка была крошечная и весьма убогая. Ела она как и где попало, собственной машины не было. Очень любила наряды, но никогда не могла позволить себе туалеты, которые по-настоящему нравились. В отпуске снимала номер в маленьких дешевых отелях и всегда завидовала тем, кто мог позволить себе жить в роскошных и дорогих апартаментах. Чтобы купить билет в кино или театр, приходилось стоять в очереди, лучшие места тоже были не по карману. Дорогие рестораны она посещала только тогда, когда ее приглашали поклонники. Драгоценности появились у нее только после замужества, она обожала красивые дорогие вещи, особенно – с бриллиантами. И только выйдя замуж, удалось познать многие, прежде недоступные удовольствия – она узнала, как это прекрасно: мчаться на горных лыжах, или по воде в собственной мощной моторной лодке, или по шоссе в своем «мерседесе». Она вспомнила свои дома и виллы, слуг, которые неустанно пеклись о ее комфорте и удовольствии. О том, с каким вниманием и любезностью ее встречали и провожали в залах «для особо важных персон» в аэропортах, отелях и самых роскошных ресторанах мира, стоило только махнуть волшебной палочкой – упомянуть имя Рольфа.