Они снова двинулись. Приглушенный расстоянием гул Акеры походил на монотонную песню. До реки было более полукилометра.
"Он взял безрукавку специально для меня,- думала Рухсара.- Какой молодец!"
Ей было и неловко, и в то же время приятно, что о ней позаботились. Пожалуй, больше приятно, чем неловко. Она ощущала, как к сердцу ее подступила теплая волна, порожденная чувством признательности к Хосрову.
И девушке вдруг вспомнился день, когда ее вызвал к себе на допрос следователь прокуратуры Алияр...
Она, униженная, оскорбленная, растерянная, сидит, как преступница, на табурете посреди комнаты, а он, следователь Алияр, плешивый, неприятный, с серым, испитым лицом, блудливыми, маслеными глазками, задает ей вопросы, стучит костяшками пальцев по столу, одергивает ее, покрикивает на нее, называет ее то "гражданкой Алиевой", то "обвиняемой" - допрашивает ее. Затем он вызывает "свидетелей" ее "преступления" - больничного завхоза Али-Ису и исполняющую обязанности заведующего райздравотделом Гюлейшу Гюльмалиеву, которые "изобличают" ее, а в действительности клевещут, льют на нее всякую грязь и в конце концов подписывают акт, где говорится, что "...секретарь исполкома Абиш Алепеш-оглу по ночам тайно гулял с Рухсарой Алиевой, она же Сачлы..." и что "...во время любовной игры Абиш порвал шелковую кофточку Рухсары..." и так далее и тому подобное. Она оправдывается, говорит, что все это ложь,- ей презрительно смеются в лицо, издеваются над ней, оскорбляют ее... Сломленная, повергнутая в отчаяние, она плачет - над ней продолжают измываться, ей грозят обыском, да еще при участии понятых... Она начинает умолять Алияра, просит не ходить к ней домой, не производить обыска (ведь кофточка действительно порвана и лежит в ее чемоданчике под кроватью; та самая кофточка, которую разорвал на ней пьяный Гашем Субханвердизаде, когда она отбивалась от него в его доме), в отчаянии протягивает к следователю руки, признается: "Да, кофточка порвана, но я не знаю никакого Абиша!" Алияр ехидно ухмыляется, заявляет ей: "Оставим на время вопрос об Абише в стороне!.. Вы, гражданка Алиева, безусловно, виновны в лживых показаниях, вы хотели направить следствие на неверный путь, вы пытались обмануть представителя государственной прокуратуры... Вас следовало бы арестовать, но я отдам вас на поруки, если кто, конечно, согласится поручиться за столь лживое, коварное существо!" И тогда стоящий у двери Хосров, вызванный затем, чтобы сопровождать следователя в больницу для произведения обыска в комнате "гражданки Рухсары Алиевой", неожиданно вступается за нее: "Готов взять баджи на поруки!" Алияр выходит из себя, пытается запугать молодого человека, отчитывает: "Занимаемая тобою должность не дает тебе такого права, к сожалению... Вы обязаны преступников привлекать к наказанию, а не выпускать их на свободу!" Хосров продолжает защищать ее, возражает следователю: "У меня есть гражданские права. А кто преступник - еще надо доказать! Весь город любит Рухсару-ханум, верит ей, люди толкаются, чуть не дерутся, чтобы попасть на прием к ней". Затем взбешенный следователь звонит по ее просьбе жене Мадата Афруз-баджи, и та тоже присоединяется к Хосрову в его заступничестве за нее...