– Даже моя невеста, – сказал он твердо, так и не отведя глаз. Лишь потом шумно вздохнул, и даже плечи его чуточку опустились. – Это все сложно, Лариса… у меня и впрямь есть обязательства перед Богданой Александровной, но… – он снова шумно вздохнул, и Лара так и не поняла, что означает его «но». – В конце концов, я прошу вас лишь поужинать с нами. Ничего большего. Кроме того, за ужином я сделаю одно объявление, которое, думаю, вас заинтересует.
Брови Лары взлетели вверх. А Джейкоб заговорщически улыбнулся:
– Непременно заинтересует, если я хоть чуточку разгадал вас. Жду в восемь, в гостиной, и отказа ни за что не приму.
А потом он взял Ларины похолодевшие от испуга пальчики в свою большую теплую руку и поднес к губам. Ларе еще сроду не целовали рук. Никогда. И, хотя не было в этом жесте ничего особенного (по светским меркам), сердце Лары загнанной птицей билось сейчас в груди. Ответить ему ничего она так и не смогла.
* * *
До последней минуты Лара сомневалась, но природное любопытство – о чем же собирается объявить господин Харди? – все-таки победило.
Перед ужином, придирчиво разглядывая вечерний наряд в зеркале, Лара поняла, что не лишним было бы надеть и драгоценности. Тем более у нее имелся невероятный по красоте и богатству (так Ларе казалось) изумрудный гарнитур из колье, серег и перстенька – матушкин подарок на Ларины именины. Матушка тогда готовилась к свадьбе с Алексеем Ивановичем, была счастлива как никогда, любила всех вокруг и от души желала, чтобы Лара выглядела как настоящая барышня. Кто же знал, что не пройдет и двух лет, как матушка овдовеет…
Лара любила те изумруды, а перстенек с крохотной зеленой искоркой и вовсе носила не снимая. Но, вот беда – яркие зеленые камни никак не шли к нежному цвету платья, которое она выбрала. Пришлось от них отказаться.
Лара даже вынула из тайника свою главную драгоценность – медальон с ласточкой. Примерила… до чего же ладно он смотрелся на ее шее – будто для Лары и создан. Будто греет металл изнутри. Но надеть не решилась. Скрепя сердце сняла украшение, снова замотала в платок и убрала подальше.
Что ж, вечернее платье от Чарльза Уорта>1 оттенка слоновой кости маменька считала лучшим в Ларином гардеробе. По правде сказать, от Уорта там был лишь приблизительный фасон, а пошито оно вообще-то руками известной тихоморской портнихи Матрены Силантьевны. Дорогущий кисей из экономии нашили на подкладку из простого ситца, а «английское» кружево Ларе помогала сплести Галка. Но вот что портнихе удалось, так это шелковое шитье на юбке – все болотинские девушки замирали от этой красоты.