После этого она описала, как всё выглядело после того, как всё закончилось. Очевидно, это не был конец человечества, потому что она видела выживших людей. «Очень темно. Люди вернулись. Но это другое место. Другое географическое местоположение. Здесь намного темнее. Это похоже на Ближний Восток, возможно, это Африка».
Я хотела узнать больше о причинах катастрофы. «Они экспериментировали и играли. Они использовали энергию, потому что мы очень продвинулись в нашем знании сил энергии, света, кристаллов и кремния. Мы многим овладели, но, очевидно, достигли предела. Я не работала в этой области. Моя задача была другой. Я была в том куполообразном помещении, потому что я была женщиной, и это то, чем я должна была заниматься. Но были другие, мужчины, которым было позволено работать с энергиями. Это было позволено и некоторым женщинам. И они работали с этими генераторами, кристаллами и тому подобным. Я вижу их сейчас. Они достигают по-насто-ящему поразительных результатов, но также создают необратимые проблемы. Взаимодействие того, что они создали, с солнечной радиацией производит разрушительный эффект. Это невозможно было остановить. Это было их творение. Они зашли слишком далеко. Они сильно нарушили баланс радиации. Они сделали нас очень уязвимыми, лишив нас атмосферных барьеров, которые защищали бы нас от солнечной радиации. Это как-то было связано с тем, что они делали. Они уничтожили, испарили наши защитные барьеры, а мы ведь не можем подвергаться прямому воздействию Солнца. Мы находимся слишком близко к нему. Нас защищало множество сложных элементов, и они были уничтожены. Они играли с источниками энергии. И теперь мы вынуждены вновь погрузиться во тьму. Нам нужно заново всему учиться».
Я спросила: «Это затронуло только ту область, где вы жили, или другие части Земли тоже?»
«Сожжению подверглась наша часть суши, однако это отразилось на всей планете. Я даже не знаю, сколько времени прошло. Но жизнь сохранилась. Она слабая и скудная, но она есть — на Ближнем Востоке и в Африке. Есть растительность, но очень мало. Нет ничего очень сложного. Раньше растительность была очень буйной. Я вижу те места, где я была раньше. Здесь ничего нет. Всему пришёл конец. И это повлияло и на другие области. Эффект не был локальным, понадобилось много времени, пока жизнь не смогла по-настоящему восстановиться. То, что осталось, было не очень приятным на вид. И нам пришлось отправиться в другие места, хотя это и не самые лучшие места для жизни. Это малопривлекательные места со скудной растительностью. Здесь сухо».