— Что со мной не так, дон Хуан? — спросил я.
— Ты индульгируешь, — бросил он. — Ты чувствуешь, что индульгировать в сомнениях и размышлениях — это признак чувствительного человека. Но суть тут в том, что ты очень далек от того, чтобы быть чувствительным. Поэтому, зачем же притворяться? Однажды я говорил тебе, что воин в смирении принимает себя таким, каков он есть.
— Ты так говоришь, словно я намеренно обманываю самого себя, — сказал я.
— Мы обманываем самих себя намеренно, — сказал он. — Все мы осознаем свои действия, но наш маленький ум превращает себя в монстра, каковым он себя воображает. Однако, он слишком мал для такой большой формы.
Я объяснил ему, что моя дилемма, пожалуй, еще более сложна, чем ему кажется. Я сказал, что до тех пор, пока он и дон Хенаро были для меня людьми, подобными мне, их высший контроль делал их образцом для моего собственного поведения. Но если они являются людьми, совершенно отличными от меня по своей сути, то я не могу больше воспринимать их как пример, а только как нечто чуждое и странное, стремиться к чему невозможно при всем желании.
— Хенаро — человек, — сказал дон Хуан ободряющим тоном. — Правда, он уже больше не такой человек, как ты, но это его достижение, и это не должно возбуждать в тебе страх. Если он другой, то тем больше причин восхищаться им.
— Но его отличие — это не человеческое отличие, — сказал я.
— А что же это, по твоему, такое? Разница между человеком и лошадью?
— Не знаю, но он не такой, как я.
— Однако когда-то он был таким.
— Но могу ли я понять его изменения?
— Конечно, ты и сам меняешься.
— Ты хочешь сказать, что я разовью дубля?
— Никто не развивает дубля. Это просто способ говорить об этом. Из-за своей любви к разговорам ты являешься мешком слов. Ты — в сетях их значений. Сейчас ты думаешь, что дубля развивают какими-нибудь злыми чарами. Но все мы, светящиеся существа, имеем дубля. Все мы! Воин учится осознавать это, только и всего. Есть, видимо, почти непроходимые барьеры, охраняющие это осознание, но этого можно было ожидать. Эти барьеры и есть то, что превращает прибытие к этому осознанию исключительным вызовом.
— Почему я так боюсь этого, дон Хуан?
— Потому что ты думаешь, что дубль — это то, что означают слова. Двойник, или другой ты. Я выбрал это слово только для описания. Дубль — это ты сам. И к нему нельзя подходить никаким другим образом.
— Что если я не хочу его иметь?
— Дубль — это не дело личного выбора. И точно так же не нам решать, кто будет учиться знанию магов, которое ведет к такому осознанию. Ты никогда не задавал себе вопрос, почему именно ты?