Когда ты ушла,
Я смотрел на дорогу,
Видел ее пустоту
И думал, вернешься ли ты.
Когда ты ушла,
Вспоминал я вопросы твои,
Себя ругая за резкость и глупость,
И думал, не испугалась ли ты.
Когда ты ушла,
Вспоминал я, как нежно касался тебя,
Бережно, будто любимой гитары,
И думал, что зря не посмел тебе подарить поцелуй.
Когда ты ушла,
В комнатушке своей
Я вспоминал все, что ты мне сказала,
И думал о том, о чем ты умолчала.
Когда ты ушла,
Я сидел в тишине,
От непостижимой страдая тоски,
И думал, вернешься ли ты.
Он опускает руки.
– Думаю, теперь всем понятно, почему я пишу песни, а не стихи.
Все неотрывно смотрят на него под впечатлением от стихотворения, гадая, кому же оно посвящено, а он по-прежнему не сводит с меня глаз, и ямочка на его щеке проступает куда отчетливее, чем раньше.
Нервно оглядываю комнату и вижу, как все постепенно понимают, в чем соль. Лицо Челси озаряется. Эмили выразительно показывает пальцем то на Эй-Джея, то на меня. Сидни ахает с притворным удивлением.
Эй-Джей спускается со сцены, садится рядом, обнимает меня за плечи.
– Ну вот, теперь они обо всем знают, – шепчет он мне на ухо.
– Уверен? – со смехом спрашиваю я, утыкаясь ему в плечо.
– Прости. Ужасно вышло.
– Да нет, замечательно на самом деле.
– Ты на меня не сердишься?
– Конечно нет! – Я быстро целую его, и вокруг нас тут же раздаются свист и улюлюканье.
А потом возникает неловкая ситуация. Все поспешно начинают собирать сумки и блокноты и идут к двери.
– Погодите! – Эй-Джей поднимается с дивана. – Разве все прочитали стихи?
– Все, кроме Кэролайн, – уточняю я, показывая на подругу. Но Эй-Джей, кажется, совсем меня не слышит. Он уже достал из-под рубашки ключи и направляется к двери, чтобы ее отпереть. Кэролайн мотает головой, давая понять, что отнюдь не расстроена. Ей все равно совсем не хотелось читать.
Мы все вдевятером тихо поднимаемся по лестнице, пересекаем сцену и выходим из театра. Все прощаются и разбредаются кто куда, но мы с Эй-Джеем не спешим уходить.
Обнимаю его за шею и поднимаю на него глаза. Меня переполняет ощущение полной эйфории. Жизнерадостности. Такое чувство, будто мы вернулись в бассейн и плаваем в нем, целуемся, болтаем, смеемся. Мы одни, и вокруг никого. Мы больше не держим нашу любовь в секрете. Невероятно.
– Подвезти тебя домой? – спрашиваю я, ныряя пальцами ему в волосы. – Сможешь понаблюдать, как я уезжаю, и проверить, не залезу ли я тайком к тебе в спальню.
– А у тебя есть такие планы? – спрашивает он, опустив ладони мне на талию.
– Само собой, – заверяю я. Трудно сказать, откуда во мне взялась эта уверенность, но она кажется чем-то очень правильным.