Хотят ли с русскими войны?
Не о разделениях, но об их последствиях — и о том, как эгоцентричность сознания формирует мнимые границы и ставит общество на грань катастрофы. Статья в Slon от 9 февраля 2015 года.
В российских информационных потоках пахнет апокалипсисом. «Россия стала врагом мира и государством-изгоем» перемежается с «Россия показала Западу, что ее не победить». Серьезные и несерьезные обозреватели много говорят про «войну рубля и доллара», «закат Америки как следствие альянса России с Китаем» или вдруг про «предчувствие большой мировой войны, идущей из России», «катастрофу», «необходимость остановить Путина, пока он не разрушил мир».
В этих высказываниях больше общего, чем разного. Все они нисколько не отражают действительность, зато наводят на мысль об истоках развившегося в России и вокруг нее безумия. Их объединяет идея о центральной роли России в мироустройстве, кардинальном влиянии российской политики на мир, о пристальном внимании к России со стороны всех окружающих ее (и даже удаленных) стран.
Нового в такой эгоцентрической идее немного. Еще первобытный человек, в ужасе от своей малости и незащищенности, уверовал в исключительность и наличие предназначения, чтобы психологически уравновесить свое ничтожество, не свалиться в пропасть всепожирающего страха. Первобытная религия взяла на себя функцию психологической защиты человека, а созданные позже религиозные институты — функцию протектора эгоцентрической картины мира в рамках социума. Человек еще не научился делать колесо, выплавлять металл и строить каменные дома, но уже осознал себя царем мира, венцом творения, единственной надеждой и целью Создателя.
По мере того, как человек развивался, ощущение непредсказуемости мира снижалось — и параллельно снижалась эгоцентричность представлений о нем. География расширяла границы, сокращая сравнительный размер индивидуального мирка; астрономия раздвигала границы Вселенной, уменьшая размер Земли; торговля и войны приносили сведения о новых цивилизациях, снижая ощущение собственной исключительности и всесилия.
Прогресс толкал этот процесс вперед, а религиозные институты — назад. Если вынести за скобки религиозные распри на экономической почве, то самыми страшными врагами религии были не те, кто подвергал сомнению догматы, а те, кто пропагандировал идеи, «принижающие» роль человека в мироздании. Галилей, Джордано Бруно, Спиноза, Коперник или Дарвин подвергались яростному остракизму, но эгоцентрическая парадигма отступала — пали геоцентрическая, а затем гелиоцентрическая системы, теория единственности обитаемого мира, теория креационизма.