– А теперь, прошу вас, оставьте меня на некоторое время одну, – попросила старушка. – Мне надо подумать, успокоиться хотя бы немного и решить, что я скажу своему сыну. Я напишу записку судье Хоуксли, пусть придет и поужинает со мной сегодня же вечером. А вам обеим лучше не выходить на улицу, посидите в холле или в комнате Кэтрин. Когда наступит нужный момент, я позову вас.
Девушки согласились, что именно так и надлежит поступить. Обе жалели миссис Дримлейн и беспокоились, как ее сердце вынесет эти новые тревоги, пусть даже они в итоге должны принести ей облегчение. Кэти горячо сочувствовала и Бет, но еще не знала, как воспринимать известие о ее романе, не связанном с искренней любовью. Она боялась, что будет испытывать неловкость в разговорах с мисс Вортекс, и не хотела, чтобы Бет думала, будто Кэтрин ее презирает.
Словом, подумать хорошенько предстояло всем троим.
Спустя три дня главный констебль Грейтон стоял, опираясь о каминную полку, в «Зале фей». В креслах перед ним разместились судья Хоуксли и миссис Дримлейн, на стульях чинно сидели мисс Хаддон и мисс Вортекс.
Грейтон говорил с горячностью, то и дело резко взмахивая сжатым кулаком правой руки.
– Мне жаль разочаровывать вас, милые дамы, но я полностью согласен с моим другом Хоуксли. Вы посрамили моих констеблей, нашли убийцу, да не одного, а целых двух, пусть один из них, вернее, одна, уже не находится на этом свете. И все же для адвоката Годфри Уорренби история с дневником миссис Алисии Дримлейн будет лишь детской загадкой. Он с легкостью убедит присяжных, что дневник – подделка или домыслы сумасшедшей, покончившей с собой на почве своих фантазий. Конечно, обнародование дневника испортит репутацию всей семьи Уорренби, от Годфри и Теобальда отвернутся знакомые, но семья Блантвиллов уже пережила нечто подобное, и непохоже, чтобы они сильно из-за этого огорчались. Им достаточно продать поместье и переехать в новые места, где вся эта история будет казаться лишь сплетней, домыслами завистников.
– Но что же, что же делать? – миссис Дримлейн подалась вперед, ее глаза блестели от слез досады.
Точно так же она три дня назад расспрашивала судью Хоуксли. Прочтение отрывков из дневника и формулирование правильных догадок заняло у Хоуксли куда меньше времени, чем у трех дам, он ведь не делал паузы на проливание слез и изумленные вскрики. Хотя и был потрясен не меньше остальных.
После того как мисс Вортекс, принявшая решение не щадить себя ради поимки убийцы, рассказала Хоуксли о своем романе с Теобальдом, судья некоторое время раздумывал, а потом сказал то, что сейчас повторял Грейтон. Арестовать Годфри, имея на руках лишь дневник Алисии, никак невозможно. Грейтон не посмотрел бы ни на богатство, ни на положение семейства Уорренби, братьев никто в округе не любил, но у него не было решительно никаких оснований.