* * *
Я хорошо справился с тестами, которые сдавал в Сиэтле. Но вскоре после того, как пришли мои результаты, получил отказное письмо из Эндовера. Затем мне отказали в школе Сант-Пол. Затем Экзитер. Все письма были вежливы, они притворялись, что сожалеют, что вынуждены сообщать такие новости, и желали мне удачи. И я вообще ничего не получил из Чоута.
Отказы разочаровали меня, но я в любом случае не полагался на эти школы. Я рассчитывал на Дирфилд. Получив от них письмо, я был вне себя от радости. Я сел у реки и прочел его. Много раз. Во-первых, потому что был слишком взбудоражен, чтобы воспринять его целиком, потом чтобы найти какие-то слова или интонацию, которые бы перечеркнули то, о чем говорилось в письме, или по крайней мере дали бы мне надежду на апелляцию. Но люди, которые писали эти письма, знали, что делают. Они умели закрыть двери, не оставляя лазеек и даже огонька надежды. Я понимал, что игра окончена.
…Неделю или больше спустя школьный секретарь вызвала меня из класса к телефону. Она сказала, что, судя по звуку, звонок издалека. Я подумал, что это может быть мой брат или даже отец, но звонившим оказался выпускник школы Хилл, который жил в Сиэтле. Его звали мистер Ховард. Он сообщил, что школа «заинтересована» в моем заявлении и попросила его встретиться со мной для разговора. Для неформальной беседы. Он сказал, что всегда хотел увидеть нашу часть штата, и это знакомство было бы хорошим поводом. Мы договорились встретиться за пределами школы Конкрита после уроков на следующий день. Мистер Ховард сообщил, что у него голубой «Тандерберд». И, слава богу, не изъявил желания встретиться с моими учителями.
– Что бы ты ни делал, только не пытайся произвести на него впечатление, – посоветовала моя мать, когда я рассказал ей об этом звонке. – Просто будь собой.
Когда мистер Ховард спросил, где мы могли бы поговорить, я предложил аптекарский магазин в Конкрите. Я знал, что там могут быть ребята из тамошней школы. Хотел, чтобы они увидели, как я запрыгиваю в «Тандерберд» и уезжаю с этим человеком, который был достаточно взрослым, чтобы сойти за моего отца, и что он отличается от других мужчин, которых можно увидеть в аптекарском магазине Конкрита. Не прикидываясь моложавым, мистер Ховард по-прежнему был мальчишкой внутри. Он слегка подпрыгивал, когда шел. Его узкое лицо было живым и немножко лисьим. Осматривался по сторонам в поисках чего-нибудь интересного, и когда находил, то что-нибудь говорил на этот счет. Он был в костюме и при галстуке. Мужчины, которые преподавали в старшей школе, тоже носили костюмы и галстуки, но не столь непринужденно. Они все время дергали себя за манжеты и теребили шею за воротником. Смотреть на них было невыносимо. Мистер Ховард носил свой костюм и галстук так, будто он не знал, что они на нем.