В один прекрасный день я дернул курок. Я целился в двух пожилых людей, мужчину и женщину, которые прогуливались так неспешно, что к тому времени, как они повернули за угол у подножия холма, мой небольшой запас самоконтроля был исчерпан. Я должен был пальнуть. Я посмотрел вверх и вниз по улице. Она была пуста. Ничего не шевелилось, но пара белок гонялась друг за другом туда-обратно по телефонным проводам. Я поймал на мушку одну, поближе ко мне. Наконец, она остановилась на мгновение, и я выстрелил. Белка упала прямо на дорогу. Я отпрянул назад от штор и ждал, что будет дальше, уверенный, что кто-то наверняка услышал выстрел или увидел, как белка падала. Но звук, который был таким громким для меня, вероятно, казался другим соседям не более чем стуком закрывающейся дверцы шкафа. Некоторое время спустя я украдкой выглянул на улицу. Белка не шевелилась. Она походила на шарф, который кто-то обронил.
Властью можно наслаждаться лишь там, где она признается и внушает страх. Отсутствие страха в тех, кто не имеет власти, бесит тех, у кого она есть.
Когда моя мать пришла домой с работы, я сказал ей, что на улице мертвая белка. Как и я, она очень любила животных. Она взяла целлофановый пакет из-под хлеба, вышла на улицу и посмотрела на белку. «Бедный малыш», – сказала она. Обернула руку в пакет и подобрала белку, затем вывернула пакет наизнанку в направлении от своей руки так, что белка оказалась внутри. Мы похоронили ее за нашим домом под крестом, сделанным из палочек от мороженого, и все это время я громко рыдал.
Той ночью в постели я снова плакал. Наконец, я вылез из кровати, встал на колени и сымитировал молящегося человека, а потом сымитировал того, кто получает божественное утешение и вдохновение. Я перестал плакать. Я улыбнулся сам себе и вызвал чувство тепла в груди. Затем забрался обратно в постель и смотрел вверх на потолок с блаженным выражением лица, пока не заснул.
Несколько дней я уходил далеко от квартиры в те часы, когда знал, что буду там один. Я вновь обходил город кругом или играл с друзьями-мормонами. Один мальчик, в первый же день привлек внимание всей школы тем, что завопил, когда была озвучена фамилия одного одноклассника – Бун. «Эй! – это вы про Дэниела?» Его собственное имя было названо вскоре после, и оно оказалось Крокетт. Он казался озадаченным тем взрывом смеха, который последовал после. Он не разозлился, лишь сконфузился.
Его отец был веселым человеком, который любил детей и обыкновенно брал нашу банду поплавать в Уай Эм Си Эй и на молодежные концерты, которые давал хор «Табернакл». Мистер Крокетт позднее стал судьей Высшего суда штата, того самого, что приговорил Гэри Гилмора к смертной казни.