– Дуайт, пожалуйста, – сказала она.
– Дуайт, пожалуйста, – изобразил ее он.
Когда мы въехали в первый поворот, я почувствовал, как пальцы Перл погружаются в мое предплечье.
– Дуайт, пожалуйста, – сказал я.
– Дуайт, пожалуйста, – снова скопировал он.
И затем он повез нас по извилинам над рекой, шины визжали, фары качались между отвесными скалами. И чем больше мы умоляли его, тем быстрее он ехал, лишь слегка притормаживая, чтобы вздохнуть после реальной смертельной опасности, и потом смеялся, демонстрируя, что не испугался.
Когда я был один дома, я лазил по чужим вещам. Однажды в комоде я нашел письмо матери от ее брата Стивена, который жил в Париже. Оно было полно описаний города и того, какое удовольствие жить там. Я прочитал его пару раз, затем переписал адрес с хрупкого голубого конверта и положил письмо обратно в комод.
Той ночью я написал письмо своему дяде, в котором нарисовал ужасающую картину нашей жизни в Чинуке. Все это казалось вполне правдивым, когда я писал это, но я увлекся. В конце письма я умолял своего дядю отвезти меня и мать в Париж. Если он только поможет нам, говорил я, мы примчимся в тот же миг. Мы найдем работу и вернем ему все, что займем у него. Сказал, что не знаю, как долго мы еще продержимся – все зависит от него. Наклеил на конверт марки и отправил письмо.
Я ждал ответа несколько дней, потом забыл об этом.
Моя мать поймала меня на пороге однажды днем, когда я вернулся с работы и заходил в дом. Она сказала, что хочет, чтобы я с нею прогулялся. Недалеко от дома был пешеходный мостик через реку, и когда мы дошли до него, она остановила меня и спросила, какого дьявола я там написал в письме ее брату.
Я ответил, что не помню точно.
– Это, должно быть, что-то довольно скверное, – сказала она.
Когда я ничего не ответил, она спросила:
– Как ты достал его адрес?
Я сказал ей, что нашел письмо на ее комоде. Она потрясла головой и посмотрела на воду.
– Я просто пытался помочь, – сказал я.
– Прочти это, – сказала она и протянула мне голубой конверт. Внутри было очередное письмо от дяди Стивена. Он выражал свой шок и сочувствие по поводу нашего отчаянного положения, но объяснил, что не может пойти на спасательную операцию в том виде, который я предложил. У него не было места для нас. И что касается поиска работы, у нас нет никаких перспектив. Мы не говорим по-французски, а даже если бы говорили, мы бы никогда не смогли добыть разрешения на работу. Я бы в любом случае отправился в школу. Вся эта идея была несуразной.
Тем не менее он и его жена хотели сделать все, что было в их силах, чтобы помочь нам. Они обговорили этот вопрос и составили план, который предлагали нам обдумать. Он состоял в том, что я приезжаю в Париж один, живу с ними и хожу в школу с моими кузинами, одна из которых, Кэти, была моего возраста и могла бы помочь мне найти друзей и освоиться. Пока я живу с ними, моя мать будет свободна уйти от Дуайта и найти работу. Когда она устроится, реально устроится – скажем, через год или около того, – я смогу снова воссоединиться с ней.