— Не помню, — честно призналась домработница. — Сирота я.
— А, не важно! Важно то, что нам сейчас предстоит великая битва, героические свершения. Поэтому, чтобы не попасть впросак, уважаемые судари и сударыни, предлагаю сходить до ветру и в путь! Ну, как говорит Тоня, поцокотили!
Томас хлопнул по столу ладонями и побежал за дом.
Катя посмотрела на полные тарелки: гости чуть поклевали картошки — вот и весь завтрак. Сказала беззлобно: «Ну, поросята».
Через двадцать минут, когда к воротам подъехала вызванная машина, парочка уже стояла у калитки во всеоружии — Леся с шальными глазами и в каком-то заторможенном состоянии, улыбающийся Томас с рюкзачком на плече и Катерина, с довольным видом напевающая себе под нос «Прощание славянки». Минута в минуту, ровно через полчаса после телефонного разговора, такси подрулило к «Монако».
Томас, расплатившись с водителем, окинул взглядом стоящего неподалеку черного «мерина» — не последней марки, но хорош! Как только Тихоня вошел в зал, сразу направился к столу, где несколько дней назад он ел окрошку. Леся послушно семенила чуть позади.
— Ну как чувствовал! — прошептал Томас, увидев за «их» столиком грузного молодого человека, внешностью и фигурой чем-то похожего на Рому Хлебореза, словно их в одном инкубаторе лепили. Только у Вали русые волосы были длиннее и торчали ёжиком. Рядом с ним сидела симпатичная брунэточка в юных годах.
«Отличный вкус!», — подумал Тихоня. Он не стал лишать себя удовольствия первым начать беседу.
— Добрый день, дамы, — галантно поклонился «пионерке», — и господа! — Тут обошлось без поклонов.
Валя промолчал.
— Давайте знакомиться, — Томас, не замечая замешательства «бывшего», продолжил: — Как вас звать — величать, прелестное создание?
— Даша, — ответила брунэточка, улыбнувшись.
— Валентин, — выплюнул русый. Глазки его засуетились, начали бегать, словно он искал поддержки среди немногочисленных в этот предобеденный час посетителей кафе или боялся, что Леся ещё кого-нибудь с собой привела.
— Очень приятно, — продолжал Томас, усаживаясь за стол. — Мою спутницу вы хорошо знаете. Особенно, вы, Валентин. Ну, а у меня имя простое — Эммануил.
Глаза Леси чуть округлились, и она удивленно посмотрела на Томаса.
— Виторган? — спросила Даша.
— Для вас, хоть Арсан! Или Кант, — ответил Тихоня. — Вы что-нибудь заказали? Тут такие чудесные вареники подают и окрошка бесподобная. Душу продать можно.
— Я сюда не жрать пришел, — сказал Валя, ощупывая взглядом худощавую нескладную фигуру Томаса, его длинную шею с острым кадыком, выпирающие ключицы, обычную одежду — джинсы и рубаху навыпуск. Посмотрел на запястье левой руки, но там часов не было — Тихоня не носил механизмы, отчитывающие время. Валя откинулся в бок и посмотрел на его обувь — Томас был в домашних тапочках с матерчатым верхом «здравствуй, пенсия». Рядом со стулом на полу лежал застиранный старый рюкзак. Оторвав глаза от столь неуместных в кафе предметов, Валентин спросил у Леси: