— Оставьте его со мной, — сказала она.
— В кого превращать будешь? — с интересом осведомился Бабай.
— Предлагаю в опарыша, — процедила с отвращением Хельга. — Вылупится муха — будет летать, всё разнюхивать — кайф!
— Ладно, закончили базар. По машинам! — скомандовал Князь. — Может быть ты, солнышко, всё-таки с нами? — спросил он Индигу.
— Нельзя мне. Из Каролины завтра дух травы выходить будет. Нельзя тревожить. Да и дедушке надо помочь с пчёлками. Да и какой им в нас прок — две бабы да старый дед. Я потом сама вас найду. А если что, вот он, — она указала на Олега, — нас защитит.
— Этот защитит! — сплюнула Хельга, — ещё оружие ему дайте!
Оружия Олегу не дали. «Хаммер» и милицейский «бобик» скрылись в ночном лесу, увозя с пасеки партизан со всеми пожитками и их заложников. Остался Князь со старенькой Бабаевской «Нивой».
— Ну, прощайся со своим питомцем! — сказал он Индиге. Она скрылась в омшанике и вышла оттуда вместе с жалобно скулившим Кучелаповым. В.К. резво бежал на четвереньках голый, норовя потереться доверчиво о её ноги.
— Ты с ним хорошо обращайся, — сказала она, подсаживая главу райадминистрации в кабину. — И там скажи, что он уже не человек, ему поститься не обязательно. Он потроха любит.
«Н-да, — подумал, усмехаясь про себя, Князь, — если отцу Трифону про переселение душ рассказать, он меня, пожалуй, самого на покаяние в монастыре оставит поклоны бить. А не то, глядишь, сам возьмет посох и отправится сдаваться в Шаолинь.» С настоятелем Николо-Белозерского монастыря Князя связывала давняя дружба — когда Трифон был ещё не Трифоном, а Эдиком, волосатым охламоном, искавшим истины в лёгких наркотиках и панк-роке. С тех пор их пути разошлись надолго, Игорь закончил военно-десантное училище и кочевал по горячим точкам планеты, а Эдик, отучившись в духовной семинарии, принял монашеский сан и через какое-то время был назначен настоятелем древнего монастыря, расположенного, волею судьбы, как раз в бывшей вотчине князей Белозерских. Туда и решено было сдать Кучелапова — подальше от пристального внимания общественности и милиции. Дорога заняла три с половиной часа, Трифон был рад повидаться с Князем, и в память старой дружбы принял убогого Василия благосклонно.
— Что ж он у тебя в таком виде-то? — укоризненно покачал головой батюшка, — На вот, прикройся, чадо! — и он ласково, но настойчиво надел на Кучелапова тёплый подрясник. Против обыкновения, Кучелапов сбрасывать одежду не стал, ибо и скоты покоряются воле Божией. Князь незаметно опустил в карман подрясника плоский латунный предмет — и, испив с отцом Трифоном чаю, отбыл.