Бурнашев был в превосходном настроении. Он сообщил, что на сенокос все выходят дружно и что в этом году сена будет заготовлено центнеров на триста больше, чем намечалось. Ему хотелось говорить.
Но дедушка притушил броднем цигарку и заторопился:
— Пора. Мы с того края, вам навстречу пойдем.
— Внука туда не берите, — посоветовал бригадир. — Травища больно густая и высокая, запутается. Пусть лучше эвон ту рёлку с Надюшкой подстригут.
— Нашего еще учить надо, — сказала бабушка Дуня.
— Обучим!
Евмен Тихонович дружески положил на Колькино плечо руку. И они направились к опушке, где косила Надюшка. Там росла невысокая редкая трава, было много пней и валежника. Впрочем, препятствия не смущали девочку. Она старательно махала литовкой и как будто не замечала подошедших.
— Дочка, остановись! Видим, что стараешься. Принимай лучше товарища.
Бригадир взял из Колькиных рук литовку и сделал один заход, показывая, как надо косить. Дальнейшее обучение новичка поручалось Надюшке.
Почему у дергача ноги длинные
— Не так, не так! На пятку нажимай! И не гнись, не гнись! Папка говорит: коса любит хитрого. Хороший косец не силой, а уменьем берет.
Надюшка множество раз брала косу из Колькиных рук, становилась в нужное положение и принималась наставлять.
Колька выполнял, казалось бы, все советы, а неизменно сгибался в три погибели, и носок его литовки все время зарывался в землю. Возможно, его непонятливость усугублялась еще и тем, что Кольку не оставляла мысль: почему Надюшка ни словом не обмолвится о том, что вчера случилось. Ведь не может она не знать!
Они трижды бегали к Евмену Тихоновичу точить косы. Однако дело не спорилось.
Степанко и черный щенок Мурзик перестали носиться и внимательно наблюдали за бесконечным учением. У Степанка вызывало удивление, что отцовский нож переместился на Колькин пояс. Зрители сковывали Кольку. Под их взглядами косьба шла совсем скверно. А тут стала наседать мошка, пришлось опустить сетку. Злясь и на себя, и на непослушную косу, Колька в сердцах взмахнул изо всей силы и, конечно, всадил литовку в землю. Но это его даже обрадовало: из травы выскочила небольшая черная птица. Умей Колька косить — не жить бы неосторожной птахе.
— Птица! Лови! — заорал Степанко.
Колька бросил литовку и помчался за птицей, позабыв, что ему не следовало бы, подобно Степанку, входить в такой азарт.
— Лови!
Степанко чуть не схватил насмерть перепуганную пичугу, но растянулся на животе.
— Окружай!
Наперерез увертливому птенцу бежала Надюшка.
Вместе с ребятами по лугу с визгом и лаем бестолково носился Мурзик.