Дедушкины глаза искрились из-под лохматых бровей суровой теплотой. Он потрепал Кольку по плечу:
— Никак загрустил, внучок? Сомневаешься — правильно ли поступил? Мол, деду своим вмешательством вреда мог наделать?
Кольку и вправду терзали сомнения. После неожиданной стычки он никак не мог успокоиться.
— Правильно, Коля! Сердце подсказало — робеть не годится. А о Таковом я больно высоко сказанул. Погоди, собьем с него спесь. Собери-ка, Дуня, нам бельишко. Банька-то готова, поди.
…Ну и баня! Прожив тринадцать лет, Колька не знал, что есть бани, в которых надо держать ухо востро, чтобы не запачкаться. Крохотная-избушка с печкой без трубы. На верху печки — груда раскаленных камней. Прислонился Колька к стене — бок в саже!
— Ты не обтирай стены, по-черному топим, — предупредил дед, хотя было уже поздно.
Сквозь маленькое, закопченное оконце свет едва проникал. Но Колька заметил, что стены и потолок черным-черны. Чисты лишь пол и полок. Их вымыла бабушка Дуня, прежде чем отправить в баню мужчин.
Филимон Митрофанович плеснул из деревянной бочки на камни, налил в шайку воды, велел Кольке мыть голову. Затем приказал лечь на полок. И тут началось!
Ковш за ковшом, ковш за ковшом… Вода взрывается на камнях, взлетает к потолку белыми султанами. Банька наполняется нестерпимым жаром.
Дедушка Филимон, согнувшись, чтобы не удариться головой о потолок, прыгает перед печкой, трясет березовым веником:
— Хорошо! Хорошо! Ага-га-га! Веник в бане всем господин! Распарим косточки! Знатно каменка нагрелась!
И влажные, насыщенные горячим паром ветки заплясали по Колькиному телу. Они казались огненными. И он не завыл лишь потому, что дедушка, охаживая его веником, приговаривал:
— Первое крещеньице в настоящем виде! Славный парок! Терпи, таежнику без него нельзя!
Наконец дед сам почувствовал, что внуку невмоготу.
— Ничего, ничего для первого раза… Пойди передохни — хоть на полу, хоть в предбаннике.
Отдышавшись в предбаннике, Колька возвратился. Любопытно было посмотреть, что надумал дедушка: надел шапку, рукавицы.
В бане творилось невообразимое. Сидеть на полу и то было трудно.
Кольку спасала холодная вода. В нее он окунал лицо, ею он на какое-то время защищал тело.
Дедушку Филимона почти невозможно было различить за тяжелой завесой пара. Старик ухал и покряхтывал в этом пекле. Яростно свистел веник.
— Эдак! Эдак! Добрый пар! Славно!..
Дедушка стонал от наслаждения. Нахлеставшись вволю, спрыгнув вниз, сбросил шапку и рукавицы, опрокинул на себя шайку холодной воды, посидел на корточках, отдыхая. На этом не кончилось. Это был первый заход, проба сил. Дедушка так накалил баню, что и на полу Колька не удержался, сбежал в предбанник. Он возвращался и вновь удирал — не под силу было тягаться с дедом.