– Была ли она действительно твоей матерью.
– Что? – Мне не хватает воздуха. – Это еще что за шутки?
Пигрит приподнимает брови.
– Всё это может означать, что она украла тебя совсем малышкой. У племени подводных людей.
– Что ты несешь? – не выдерживаю я. – С чего бы ей это делать?
Пигрит кивает в сторону письменного стола, где лежит его планшет среди кучи раскрытых книг.
– Почитай новости. Это постоянно происходит. Женщины крадут детей, потому что своих детей у них быть не может. Ну, не каждую неделю, время от времени такое случается.
Я качаю головой.
– Я в это не верю. Я вообще-то похожа на маму. Могу тебе фото показать.
– Это только теория, – отвечает Пигрит.
– Довольно слабая теория, если честно. Или тебе случалось слышать о племени подводных людей, у которых можно воровать младенцев?
– Не случалось, ты права.
В доме Боннеров становится совсем тихо. Его отец на совещании в Городском совете, объяснил мне Пигрит, впуская меня в дом, и из прислуги никого.
– А что, если мы, – робко предлагаю я, потому что вообще-то это и есть то, за чем я пришла, – поищем что-нибудь об этом в библиотеке твоего отца?
Пигрит в задумчивости почесывает подбородок.
– Можем попробовать, – соглашается он и встает.
Когда мы закрываем за собой тяжелую дверь библиотеки, нас снова окутывает странный запах старой бумаги и, конечно, эта невероятная тишина, какой я не ощущала нигде и никогда. Кажется, что книги служат защитной стеной от внешнего мира.
Пигрит зажигает все лампы, в том числе те, которых я раньше не замечала. От них между книжными полками становится светло как днем.
– Папа всё-таки начал распаковывать книги, принадлежавшие моему деду, – говорит он. – Пойдем, я тебе покажу, что мы уже разобрали.
Он ведет меня по самому дальнему ряду, единственному, в конце которого нет окна. Не меньше десятка ящиков из пенистой древесины громоздятся здесь друг на друге. Три из них уже открыты, на крышках всех остальных лежит слой пыли.
– Их по меньшей мере лет двадцать никто не открывал, – говорит Пигрит. Он сдувает пыль с одного из ящиков и открывает защелки. Они скрипят и поддаются с трудом, видно, что до них многие годы никто не дотрагивался. Пигрит поднимает крышку, и из ящика вырывается затхлый запах.
В ящике лежат стопки книг, блокнотов и исписанной бумаги. Так, рассказывали нам в каком-то из музеев, раньше писали тексты: на листах бумаги, которые нумеровали, чтобы потом разобраться, в каком порядке их читать. Рукописи. Так называются стопки бумаги, вспоминаю я вдруг.
– Мне можно помогать при каталогизации, – объясняет Пигрит, – но нельзя ничего распаковывать самостоятельно, папа ужасно щепетилен в этих вопросах. – Он пробегает глазами названия книг, лежащих на поверхности. – Тут, похоже, все на тему коренного населения Австралии, колонизации и тому подобного. Не особо нам поможет, – говорит он и возвращает крышку на место.