Тут мне приходит в голову еще кое-что.
– А правда, что тебе пришлось прыгнуть в воду, чтобы меня вытащить?
– Ну да, я же говорил.
Я нервно сглатываю.
– Спасибо, – говорю я. – Спасибо, что попытался.
Он пожимает плечами, как будто это не стоит упоминания. А потом говорит:
– Знаешь, что меня удивило? То, как долго ты пробыла под водой. То, что ты после этого выжила.
Меня пронзает волна горячего ужаса.
– Почему? Как долго я была под водой?
Пигрит думает пару секунд.
– Точно не знаю. Я же не смотрел на часы до и после. Но по ощущениям – довольно долго.
– Могло показаться, – говорю я. – Когда я смотрю, как ныряет Бреншоу, мне каждый раз кажется, что он уже не выплывет. А проходит всего четыре или пять минут. Пять минут – это чертовски долго, если сидеть и смотреть на воду.
Пигрит кивает.
– Да, это понятно. Но я-то не сидел и не смотрел. Я прыгнул в воду, попытался тебя вытащить. Ты оказалась ужасно тяжелой, просто невероятно. Мне удалось ненадолго поднять твою голову над поверхностью, и у тебя отовсюду полилась вода, изо рта, из носа, – тут я подумал, что всё, ты захлебнулась. Тогда я тебя отпустил, вылез из воды, включил свой планшет и подал сигнал тревоги. Он был зафиксирован. Точное время – десять часов, тридцать шесть минут и одна секунда.
По тому, как он это говорит, заметно, что для него более привычна система отсчета времени в юнитах, принятая за пределами Зоны, а не старая система с двадцатью четырьмя часами по шестьдесят минут. Честно признать, старая система довольно странная.
– Тут нарисовались завхоз и доктор Уолш, и, когда Альварес наконец вытащил тебя на берег, а доктор начал делать искусственное дыхание, часы как раз пробили конец перемены. – Он многозначительно поднимает вилку. – То есть десять пятьдесят. Иными словами, с того момента, когда я подал сигнал, прошло еще почти пятнадцать минут!
Я в ужасе смотрю на него.
– Этого не может быть.
Он снова пожимает плечами.
– Ну, вот и мне так кажется. В конце концов, вот ты сидишь передо мной живая и здоровая. Но если верить тому, чему нас учили в санитарной дружине, выжить ты не могла.
Меня охватывает ужас. Кажется, сердце сжалось так, что вот-вот перестанет биться, а внутри меня всё заледенело.
«Портовый колокол», – вдруг соображаю я. И бросаюсь объяснять:
– В некоторых местах на школьном дворе звуки порта особенно хорошо слышны, и там портовый колокол звучит очень похоже на наши часы. Легко спутать.
Пигрит внимательно смотрит на меня. Похоже, его такое объяснение не особо убедило. Меня, если честно, тоже. И от этого мне очень страшно.