– О, это было бы круто.
– Ну отлично, – говорит Пигрит. – Тогда давай завтра, после столовой?
– Мы как раз можем вместе пообедать, – предлагаю я и чувствую себя при этом настоящей авантюристкой.
– Отличная идея! – кивает Пигрит. – Тебе, кстати, досталась богатая тема. В Австралии раньше было огромное множество опасных животных. Реально опасных: ядовитые пауки и змеи, медузы, крокодилы, акулы… От них всё время погибало много народу. Брат моего дедушки умер от укуса тайпана, когда ему было семь лет.
– А что такое тайпан?
– Змея из семейства аспидов. Чаще всего медно-коричневого цвета. Ее укус даже не всегда замечали. Но этот яд быстро приводил к параличу дыхательных путей и смерти, если не вколоть противоядие. – Он делает охватывающий жест руками. – Раньше их здесь, вблизи береговой линии, было полно.
– А потом? – спрашиваю я и чувствую себя ужасно глупой. – А что, собственно, произошло потом?
Он делает большие глаза.
– Как это что? Люди всех истребили.
За обедом я рассказываю тете Милдред о планах на четверг и о том, что буду обедать в столовой. У нее эта история вызывает сомнения.
– Я бы предпочла, чтобы он зашел за тобой домой, чтобы я могла взглянуть на него, – говорит она. Я закатываю глаза. В том, что связано с парнями, она иногда реально перегибает палку. Наверное, дело в воспитании в зоне концерна.
– Это не то, что ты думаешь, – объясняю я. – Мы просто будем вместе писать рефераты.
– Некоторые вещи поначалу выглядят совершенно безобидно, а потом выясняется, что за ними скрывалось нечто большее, – не унимается она.
– Что за чушь! – восклицаю я и дальше жестами: – Он меня младше на год и ниже на голову! – Это, конечно, некоторое преувеличение, на деле – на пару сантиметров, не более, но в этот миг мне кажется, что мой аргумент ее убедит.
– А с чего это вообще вдруг? Почему именно он?
– А он меня на прошлой неделе вытащил, когда я упала в воду, – выпаливаю я, прежде чем успеваю подумать, насколько сейчас удачный момент, чтобы рассказывать об этом.
Тетя Милдред становится белой как мел.
– Ты упала в воду?
Она издает нечленораздельный звук, пока ее руки продолжают суетливо двигаться. Это бывает с ней, только когда она действительно сильно испугалась. Я внимательно смотрю на нее. Если она так испугалась, то выходит, что она ничего не знает о том, откуда взялись мои «раны»? Да, точно, всё так и есть. Тетя Милдред ни разу в жизни мне не солгала. Это совершенно не в ее характере.
Зато она тут же перестает переживать за мою нравственность. Я рассказываю ей о том, что произошло, стараясь представить всё как несущественную и безобидную случайность. О том, что была без сознания, я не упоминаю, равно как и о том, что меня толкнули. То, что оказалась в амбулатории, я объясняю сильно преувеличенной реакцией переволновавшихся взрослых. Подробнее всего докладываю о том, как миссис Альварес сушила мои вещи.