– И что же это такое? – спрашиваю я, продолжая смотреть, как резиновый палец всё так же медленно удаляется от планшета.
– Пигрит Боннер читает «Макбета», пятый акт, первая сцена, – объясняет Пигрит.
– Я ничего не понимаю.
Он встает рядом с прибором, как будто собирается делать доклад.
– Школьные планшеты, как известно, ведут протокол того, что ты читаешь и где ты при этом находишься.
Я киваю.
– При этом камера планшета направлена на тебя, и, раз твой планшет знает, как ты выглядишь, он также знает, читаешь ли ты текст сам или его читает вместо тебя кто-то другой. Однако, – ухмыляется он, – как я выяснил, он не отличает живого человека от фотографии в натуральную величину. Поэтому наши учителя считают меня самым увлеченным читателем, какого им случалось учить.
Я надуваю щеки и с шумом выпускаю из них воздух.
– И зачем это нужно? Тебе же всё равно нужно прочитать то, что нам задают.
И всё же аппарат меня впечатлил. И в особенности то, что Пигрит явно соорудил его сам. Я не знаю никого, кто бы такое мог.
– Ну да, – замечает он. – И я люблю читать. Но хочу сам выбирать книги.
Он берет с полки прямоугольный предмет оранжевого цвета, сует его мне в руки, и только тут я понимаю, что это: это книга, напечатанная на бумаге! Такая, как делали раньше! На обложке написано «Макбет», а ниже – «Пособие для литературного анализа в старших классах».
– Ох, ничего себе! – говорю я. – Настоящая старая книга!
Я бережно открываю ее. В ноздри ударяет странный химический запах. Страницы бумажные и кажутся очень хрупкими, я очень осторожно листаю книгу. Там есть картинки, но они не двигаются. Также ничего не происходит, если дотронуться пальцем до подчеркнутых фраз.
Я прочитываю пару строк, один абзац. Читать легко, как в планшете, но текст сложный, я не понимаю и половины того, что там написано.
– У меня куча старых школьных учебников, – говорит Пигрит. – Мне по ним гораздо больше нравится учиться. Они в миллион раз лучше того, что нам предлагает школьная библиотека.
– У тебя поэтому хорошие оценки? – спрашиваю я и закрываю книгу. Чувствую себя с ней неловко, очень боюсь ее как-то повредить.
– Да я вообще-то не ради оценок учусь, – парирует Пигрит. – Я учусь, потому что мне интересно.
– Правда?
Я возвращаю ему книгу.
– Тогда ты, наверно, один такой.
– Наверно.
Я оглядываюсь по сторонам.
– И где у тебя все эти книги?
Пигрит указывает в сторону двери.
– Пошли.
Я иду за ним. В коридоре на стенах висят копья и другие орудия, которые когда-то изготавливали австралийские аборигены. Дверь, которую наконец открывает Пигрит, сделана из тяжелой древесины, за дверью темнота. Он пропускает меня вперед. Я машинально втягиваю голову, делая первый шаг в огромное помещение, полностью уставленное полками. Они всюду на стенах, а некоторые и посередине комнаты, а на полках много-много книг, плотно друг к другу, их тысячи!