– Ну вот. А по сравнению с тем мальчиком я просто генетический монстр!
– Что за чушь. – Пигрит потирает подбородок. – К тому же я в это не верю. Если Джеймсу Тоути придется выбирать между личной выгодой и Принципами неотрадиционализма, он наверняка выберет выгоду. Готов спорить на что угодно.
Я пожимаю плечами.
– Пусть так, но это был бы спор, который я в любом случае проиграю.
– Ну это я так.
– И вообще, я не имею ни малейшего желания работать на Джеймса Тоути.
– Вообще-то это был просто пример. – Пигрит нетерпеливо ерзает на стуле. – Как бы то ни было, я считаю, что это твой долг перед самой собой. У тебя есть этот талант, этот особый дар – ты просто обязана исследовать его! Тренироваться! Не для других, так для самой себя. Для этого и даются людям таланты. Чтобы делать из них что-то большее.
Я обхватываю колени руками.
– Да, может быть. Но как же мне быть? Моя тетя счастлива здесь, в Сихэвэне, так, как никогда в жизни нигде не была. Депортация разбила бы ее сердце. Я никак не могу так с ней поступить.
– Хм… – Он растерянно смотрит на меня. – Я всё сижу и думаю, что же могу тебе предложить… Как сделать так, чтобы ты показала мне, как дышишь под водой. Но ничего не приходит в голову.
– Мне тоже, – отвечаю я, и мне становится тоскливо. Говорить об этом бесполезно. Я всё в том же тупике, из него нет выхода, потому что это тупик. И ни один разговор в мире не сможет это изменить.
Пигрит внимательно смотрит на меня.
– А как происходит переход обратно из воды на воздух? Тебе приходится выплевывать всю воду?
Я качаю головой.
– Нет, она сама выливается через жабры.
Я вспоминаю тот момент, когда вытащила себя из воды на берег. Какое это было странное ощущение – хватать ртом пустоту, как рыба на суше! И как потом начала дышать воздухом снова.
– Это довольно странное ощущение.
– А когда ты под водой, – продолжает расспрашивать Пигрит, – ты хорошо видишь?
– Да. – Меня буквально захлестывает воспоминаниями. Потрясающие виды, цвета, пестрые рыбы… Стеклянные миры, теряющиеся в густой синеве где-то там вдали… – Не хуже, чем на суше. Как минимум.
– А как обстоит дело со слухом? Под водой же тоже можно что-то слышать, не так ли? Наверняка неправда, что рыбы немы. Про китов говорят, что они поют и их пение слышно за многие сотни километров.
Я теперь уже не знаю. Да, я что-то слышала, но уже не помню что. Я была слишком занята всем остальным. Меня наполняет сожаление, сожаление об этой упущенной возможности.
Это не Пигриту удается переубедить меня. Это воспоминание о моем первом погружении восемь дней назад, оно заставляет меня нарушить данное себе обещание.