— Позаботьтесь о мисс Оинз, — сказал ему судья холодно-повелительным тоном.
И он одной рукой подхватил Клару, а другой поддерживал Бриссо, который шатался, как пьяный.
Мартиньи с завистью смотрел на своего соперника.
— Он счастлив, — шептал он, вздыхая, — он силен, он не ранен, между тем как я… Но все равно, лишь бы Клара была спасена!
Впрочем, и мисс Оинз нуждалась в помощи. Волнения, усталость и пережитые опасности лишили девушку сил. По лицу ее лился пот, дыхание стало прерывисто. Но главной причиной страданий Рэчел были разорванные ботинки. Мартиньи заметил это и предложил обвернуть ей ноги носовыми платками и мягкой травой, но стыдливая англичанка категорически отказалась.
Всем не терпелось добраться до безопасного места, где можно было бы отдохнуть, но везде свирепствовал огонь. Пламя быстро охватывало пройденные места, и казалось столь же опасным возвращаться, как и идти вперед. В довершение к этому проводники, до сих пор выказавшие такую уверенность, начинали колебаться и наконец остановились перед огненной линией, показывая знаками, что они не знают, куда идти.
Положение казалось безвыходным. Только у Денисона еще оставались силы, но он, неся бесчувственную Клару, должен был еще поддерживать ослабевшего Бриссо. Виконт же сам с трудом помогал идти бедной Рэчел, которая повисла у него на руке.
— Что делать? — воскликнул в отчаянии Мартиньи. — Желая спастись, мы рискуем попасть в огненную ловушку. Сквозь этот ужасный дым даже не видно солнца, по которому мы могли бы ориентироваться!
— Послушайте, — сказал Денисон, указывая на ту часть зарослей, где пожар был наиболее силен. — Не слышите ли вы человеческий голос в той стороне?
И в самом деле, оттуда раздавался голос, говоривший то по-английски, то по-испански:
— Помогите! Неужели мне дадут сгореть живьем?.. Я не могу пошевелиться, а огонь уже добирается до меня… Пусть демоны разорвут того, кто ранил меня таким образом! Кто-нибудь, придите ко мне на помощь! Господа волонтеры, сюда! Судите меня, приговорите меня к смерти, но избавьте от этой страшной муки… Скорее!.. помогите! Да сжалятся надо мною все святые!..
Потом звуки сделались невнятными.
— Это Фернанд, — пробормотал судья.
— Да, это Фернанд, — подтвердил Мартиньи. — Он пожал то, что посеял… Два раза устраивал он пожар, в котором должны были погибнуть Бриссо и я. Мы спасемся и на этот раз, может быть, а он погибнет в пламени, которому предназначено было истребить нас.
— Кто знает, — вздохнул Бриссо, — возможно, и мы подвергнемся подобной же участи? Теперь, когда этот несчастный скоро явится перед Богом, я прощаю его!