- Весьма сожалею, что вам так досталось, - бормочет немка после того, как с расчетами уже покончено. - Беда в том, что мне не всегда удается соразмерить свои удары.
- Не стоит извиняться. Я доволен, что вы испытали пусть небольшое, но удовольствие.
- Вы вправе рассчитывать на реванш, и я предлагаю дать его у меня, заявляет на прощание Бэнтон.
- Мы не упустим возможности воспользоваться вашим приглашением, - грозится Розмари.
После этого мне приходится коснуться бархатной руки американца и стерпеть энергичное рукопожатие немки.
- Вы просто невозможны, Пьер! - заявляет моя квартирантка, когда мы остаемся одни.
- Скверно играл?
- Нет. Это я скверно играла. Но вы какой-то совершенно бесчувственный. С моими страстями я даже начинаю обнаруживать комплекс неполноценности.
- Вы такая пламенная натура?
- Я имею в виду игру.
- Ну, если дело только в игре...
Быть может, она чего-то ждет. Или, может, я сам чего-то жду. Или мы оба ждем. Но, как это порой случается, если оба чего-то ждут, ничего не происходит. Так что спустя некоторое время я слышу собственные слова:
- Ральф тоже не кажется чрезмерно экспансивным.
- В тихом омуте черти водятся, - говорит в ответ Розмари.
И удаляется в свою спальню.
Воскресный день проходит в молчании - каждый сидит у себя в комнате, и лишь к обеду мы собираемся вместе, чтобы покончить с обильными остатками "холодного буфета". Спустившись под вечер в холл, я застаю свою квартирантку возлежащей на диване с какой-то книгой, в которой много иллюстраций - если судить по крупным цветным пятнам, заменяющим изображения, это, должно быть, репродукции полотен импрессионистов.
- Кончилось "Черное досье", - предупреждает Розмари. - Последний эпизод прокрутили вчера вечером как раз в тот момент, когда Флора вытрясала из вас последние франки.
- Выходит, одно напряжение я заменил другим, - философски замечаю в ответ. И, вытянувшись по привычке в кресле перед выключенным телевизором, добавляю: Но вы, похоже, привыкаете к здешней летаргии. Лежите весь день, разглядываете картинки...
- Не разглядываю картинки, а занимаюсь самообразованием, - поправляет меня Розмари. - Неужели вы не видите разницы между человеком, принимающим пищу, и другим, жующим жвачку? Здешние жители не едят, а жуют жвачку, не используют время, а убивают его.
Мысль о времени переносит ее взгляд к окну, за которым в сумраке кружат голубоватые хлопья первого снега
- Какая погода! И как назло завтра утром мне ехать в Женеву. И как назло у моей машины забарахлил мотор.
- А что за необходимость ехать в Женеву именно завтра?