Не повторяющаяся ни в каком ином тексте информация одного конкретного источника обретает, таким образом, совершенно особую ценность только в том случае, если мы в состоянии оценить эту ее уникальность на более общем фоне, если можем выделить ее из контекста и понять, о чем она нам говорит. Как следствие, малое количество сведений о том или ином персонаже прошлого, отчасти и превращающее его случай в казус, далеко не всегда играет историку на руку. Мы убедились в этом на примере историй Раймона Дюрана, Джона Райкне-ра, Колетт Ла Бюкет и отчасти Масет де Рюйи. В рассказах о них нам приходилось опираться на единичные дела, происходящие из архивов Парижа и Лондона и не имеющие ни начала, ни конца: нам не удалось прочесть показаний всех действующих лиц этих уголовные расследований, мы не узнали всех подробностей существования наших героев до того, как они оказались в суде, и уж тем более нам остается лишь догадываться о том, как сложилась их судьба после. А потому те версии их историй, которые я предложила выше, являются не только фрагментарными, но и весьма условными, возможно, не учитывающими каких-то важных обстоятельств, которые навсегда канули во тьму веков.
Впрочем, когда информации о герое оказывается слишком много, историку также часто бывает не под силу представить читателям одну-единственную и при этом истинную картину событий. Наиболее наглядно, как мне кажется, это продемонстрировали рассказы из третьей части книги — истории Гийома де Флави, Марты Броссье и Маргариты Ле Петур. Об этих персонажах сохранилось огромное количество источников самого разного происхождения: к судебным регистрам добавились и воспоминания современников, и официальная переписка, и церковные документы, и хронистика, и сочинения профессиональных историков, и художественные произведения. При этом каждый автор видел в судьбах упомянутых персонажей что-то свое, а потому все эти многочисленные свидетельства явились в конечном итоге не более чем различными интерпретациями событий прошлого, среди которых отыскать правду оказалось еще сложнее, нежели в наших первых историях, опиравшихся на единичные документы.
И все же отчаиваться не стоит. Напротив, трудности, встающие на пути постижения секретов прошлого, как мне кажется, должны лишь подогревать наш интерес к героям давно минувших эпох и прежде всего-к самым обычным людям, которые любили и ненавидели, мстили друг другу, ссорились или дружили, женились и рожали детей — в общем, вели повседневную жизнь со всеми ее радостями и печалями, узнать о которых, на мой взгляд, оказывается столь же интересно и поучительно, как о событиях «большой истории»…