Древний обряд подтвердил не новое утверждение «Все гениальное — просто». Примитивные и порой противоречащие всякой логике действия дали потрясающий эффект. Викинг стал гораздо спокойнее относиться к своим проблемам, по ночам перестали сниться кошмары, от которых раньше он просыпался по несколько раз в неделю. Начав с простого, Глеб самым естественным образом добрался и до сложного. Обряд «призрак медведя» требовал безукоризненного соблюдения процедуры и математической точности в обращении с предметами. Но зато он позволил окончательно избавиться от ожесточенной борьбы двух начал — цивилизованного и воинственного — и привести их в полную гармонию друг с другом.
Однако восстановление душевного равновесия привело к некоторому снижению боевой готовности. Этот недостаток тоже устранялся с помощью обрядов, посвященных валькириям — богиням, предопределяющим исход того или иного сражения. В этот вечер Викинг совершил ритуал Огненной Валькирии, и на то у него были причины.
Он сидел, абсолютно отключившись от окружающего мира. Со стороны могло показаться, что человек принял оглушительную дозу наркотика и находится в полнейшей прострации. Все время повторяющиеся совершенно бессмысленные слова только усиливали это впечатление. И только прислушавшись к их звучанию, уловив за четким ритмом агрессивно-воинственный дух, опытный специалист мог с уверенностью сказать, что за всей этой на первый взгляд совершенно идиотской процедурой кроется нечто серьезное и крайне опасное.
— Берсерк! — зов поначалу робкий и тихий шел откуда-то из глубин подсознания.
Викинг замолчал.
— Берсерк! — голос креп, обретая сочный тембр и раскатистое звучание.
Викинг расслабился, погружаясь в гипнотическое состояние.
— Берсерк! — голос зазвучал во всю мощь, заполняя каждую клеточку его мозга.
Викинг как бы обрел внутреннее зрение. Он перенесся на тысячи километров и сотни лет в прошлое, оказавшись на крутом берегу холодного Северного моря. Далеко внизу бились о камни седые волны. Совсем рядом под упругими порывами ледяного ветра шумели вековые сосны. Между лесом и обрывом, глубоко въевшись в землю, лежали покрытые мхом валуны. На четырех из них сидели женщины. А может, призраки женщин. Бесплотные тени в бледно-голубых накидках прозрачными руками безмолвно чертили в воздухе какие-то таинственные знаки и, словно повинуясь им, ветер то стихал, то вдруг завывал с обреченной яростью попавшего в западню зверя.
Но была и пятая женщина, из плоти и крови, выглядевшая еще удивительнее, чем ее подруги. В ярко-красной накидке, с огненно-рыжими роскошными волосами, из-за которых ее лицо напоминало по цвету пылающую на солнце медь, она начертила на голом песке круг, отошла на несколько шагов и… вспыхнул громадный костер.