– Пес, нам нужно свалить.
Хаунд, рассматривая бинты на руке, без следов потеков и не воняющие болезненностью, думал. Для «подсадной» Анна очень прямолинейна. Но говорить с ней о побеге, пока вокруг стволы железнодорожников и столько ушей в общей куче, йа.
– Почему ты ушла с Металла?
Анна не ответила, откинулась назад и закрыла глаза.
Ну не хочешь, как хочешь.
– Рядом река. – Чернявый, притулившийся с другой стороны, улыбнулся. – Не очень далеко. И впереди тоже много воды. Плохой… болота, наверное.
– Думаешь?
– Знаю. – Ерш принюхался сильнее. – Грунтовые воды, бывшие пруды, ручьи. Все умерло, превратившись в камышовый ад. И в нем живут демоны.
– Ты прям, сука, Иоанн Златоуст.
– Чего?
Хаунд хмыкнул.
– В Библии же, Апокалипсис, красный дерьмодемон, блудница, всякие всадники.
– Это Иоанн Богослов, вообще-то.
– Да?
Ерш мотнул головой.
– Да и хрен с ним. Ты же понял. – Хаунд зевнул. – Я ничего не чую.
– Воду нужно не только нюхать. – Ерш поерзал. – Ее надо видеть.
– И что ты видишь?
– Пока в основном туман.
Тумана и впрямь хватало. Он поднялся вместе с рассветом, незаметный за стенами Кинеля и такой явный тут. Сизые лохмы лениво колыхались прямо у железки, дальше сливаясь в единую непроглядную серость. Кое-где, чернея совсем осенними скелетами, торчали почему-то облетевшие деревья.
– Леса нет, – сказал Ерш, – вообще.
– Удивил. – Хаунд снова зевнул. – Тут, вообще-то, лесостепь.
– Это как?
– Ты дремучий. – Хаунд удивился. – Сам-то откуда, говоришь?
– С Глинки. Красной.
– Угу, ясно. Леса заканчиваются на том берегу Волги, мой юный друг. Тут лесостепь, то есть степь с редкими лесами.
– А… Один черт, видно же, деревья тут умерли. Камыша много, сейчас опять вынырнет, вон!
Камыша действительно оказалось более чем достаточно. Светлые длинные бустыли вырастали из тумана, лениво покачивая рыжими султанами. Леса не оказалось, вместо него торчали целые заросли этого дерьмища. И сейчас Хаунд был полностью согласен с Ершом: вода тут плохая, самая настоящая болотная, то ли ставшая такой, превратившись в топь, то ли даже бывшая такой раньше и просто разросшаяся.
– Мы идем до Георгиевки. – Ерш говорил с закрытыми глазами и почти лежа на боку. – Типа там конечный пост для торгашей и местных. К Кротовке уходят только солдаты и технари. Они там откуда-то горючку таскают и делают топливо. Отбивали даже станцию у каких-то крутых ребят с год назад. Теперь там все жестко, и если что не так, с ходу убивают, а потом разбираются – кто да куда.
– Костя, что там у нашего стада? – поинтересовался Кот, торчавший у противоположного борта. Ерш заткнулся и старательно засопел. Конспиратор херов, натюрлих.