Розы на стене (Вонсович) - страница 36

Глава 36

Фридерика

Слова Гюнтера удивили. Не похоже, чтобы он врал, да и зачем ему обманывать? И все же, все же я до конца не могла поверить. Слишком все вокруг было странным, в том числе и это скоропалительный брак. Возможно, родители Гюнтера отчаялись его женить, вот отец и воспользовался первым же подвернувшимся случаем? Но чем его тогда Ульрика не устроила? У нее и происхождение, и связи… Ломать голову можно было бесконечно, но сведений, чтобы получить правильный ответ, все равно не хватало. Думать и без того было о чем, поэтому я решила считать свой брак фиктивным, как это и предполагалось первоначально, а размышления перевести в плоскость, касающуюся Траттена. И перевести туда же мысли моего… гм… супруга. А то, кажется, сейчас он думает совсем не о расследовании. – Получается, нас интересуют розы, растущие прямо у стен домов, на которых есть защитные заклинания? – уточнила я. – Получается, – подтвердил Гюнтер. Но смотрел он при этом так, что сомнений не возникало, что розы его сейчас занимают куда меньше меня, да и у самой невольно мысли уходили с роз на него. Да и что там в этих розах интересного? Гадкие колючие кусты. Фу! – Значит, нам нужен только центр: в бедных районах никто не ставит защитные заклинания, – упрямо продолжила я, отвлекаясь от разглядывания мужа и изучая окрестные дома. – Исключения бывают, – не согласился он, – но тем они интереснее. Но пока гуляем по центру. И мы пошли гулять по Траттену, как полагается благовоспитанной супружеской паре. Гулять и осматривать город. Точнее – розы. Роз в городе было много, на мой взгляд – чересчур. Но герцогство Траттенское как раз ими и славилось, так что такое обилие сортов оправдано. Но розы Траттена – лишь капля в розовом море герцогства: ведь еще есть розовые плантации… Надеюсь, нам туда не надо. Да и спрятать нужные кусты в местах без обилия разнообразных заклинаний куда сложнее. Мы проверяли дома, идя по расходящейся спирали от центра. К обеду от обилия роз подташнивало, но ни одного похожего куста, кроме как уже найденного ранее у дома герцогского целителя, мы не обнаружили. Гюнтер говорил мало, но внешне выглядел совершенно спокойным, о том, что он запускал сканирующие заклинания, говорило лишь небольшое напряжение руки, на которую я опиралась. Я тоже помалкивала, не желая отвлекать: слишком серьезным делом мы сейчас занимались. На этот куст я обратила внимание совершенно случайно. На первый взгляд, он не имел ничего общего с тем, что в гарнизоне: и розы слишком мелкие и желтые, и колючки намного меньше, и сам куст какой-то хилый и неухоженный. Но все же он рос у стены и было в нем что-то неуловимо-агрессивное. А главное – он не нравился мне намного больше, чем любой соседний. – Гюнтер, посмотри те розы, – решилась я сказать. – Не знаю почему, но они мне не нравятся. – Мне уже все розы не нравятся, – мрачно буркнул он в ответ, прищурился и отправил едва ощутимый импульс. Поддержание заклинания давалось ему с трудом – все-таки расстояние критично для таких исследований, но судя по тому, что он продолжал вливать магию, что-то там действительно было. – Что это вы высматриваете? – раздался подозрительный старушечий голос. – Ходют здесь всякие, а потом тарелки пропадают. Синьские. Напряжение, шедшее от Гюнтера, лопнуло, словно порванная струна, а сам он невозмутимо повернулся к пожилой иноре, преградившей нам дорогу к отступлению и выглядевшей крайне грозно: трость в ее руке очень даже могла пройтись по тем, кто не придется иноре по нраву. Увесистая такая трость. Которую хозяйка держала в руке привычным ухватом, совсем не немощного человека. – Инора, ваши тарелки в полной безопасности, уверяю вас. У нас сегодня радостный день – мы только что из храма. Вот, до сих пор не привыкли к своему счастью. Ходим по городу, смотрим на дома и мечтаем, в каком бы хотели жить. Ваш дом очень уютный, инора. И такой красивый сад. Инора чуть смягчилась и даже трость опустила, а опустив, оперлась на нее всем своим невеликим весом. На лице появилась чуть смущенная мечтательная улыбка. – Да, дом у меня хороший. И жили мы в нем счастливо. Жаль, что сейчас пустует: муж умер, дети разъехались, никто в Траттене не остался. Большой он для меня, а продать рука не поднимается. И сад… Она тяжело вздохнула. – За садом наверняка сложно ухаживать, – предположил Гюнтер. – Времени не на все хватает. – Это вы про ту желтенькую розу? – проявила проницательность инора. – Ухаживаю я за ней. Только после смерти мужа она все чахнет и чахнет. Была бы собакой, я подумала бы, что от тоски, – она вздохнула. – И не умирает, и не живет. Другую бы я давно выкорчевала и выбросила. А эту рука не поднимается – герцогский подарок все-таки. Рука мужа под моей чуть-чуть напряглась. Но спросил он внешне спокойно, даже небрежно, словно интересовался из вежливости, а ответ ему не слишком важен. – Вам? – Да что вы, мужу, – гордо ответила она. – Отто был прекрасным целителем. В сложных случаях всегда к нему обращались, Фогель злился, да куда ему до моего покойного мужа. Ни знаниями, ни умениями не вышел. Пфф… Только пыль и умеет в глаза пускать. Со Смертью Отто Траттен много потерял. Она вздохнула и смахнула набежавшую слезу. – Соболезную, инора. – Да что теперь соболезновать-то? – пробурчала она. – Четыре года уже прошло. Да, четыре года. А словно вчера было… – Некоторые потери ничем не возместить. А что ж ваш муж себя не уберег? Проконсультировался бы у коллег, пока не стало поздно. В голосе Гюнтера звучало искреннее участие, поэтому инора, собравшаяся уж было оскорбиться неуместностью расспросов, все же неохотно ответила: – От грабителей не проконсультируешься. Ночью возвращался, да и… Герцог потом так сокрушался, что не настоял, чтобы муж в его экипаже вернулся. Но Отто упертый… был. Если уж захотел пройтись после тяжелой работы, так никакие уговоры бы не помогли. Разве что силой запихивать. Облавы устраивали, но так никого и не нашли…А хотите, я вам комнату сдам? – внезапно предложила она. – Или даже полдома? Не бойтесь, много не запрошу. Глядишь, и оживет розочка, когда в доме опять зазвучат голоса и смех. Я вздрогнула. В то, что роза оживет, я поверила сразу, только вот не оттого, что в доме появится счастье, а оттого, что в доме появится жизнь, которую можно будет тянуть. – Неожиданное предложение, – улыбнулся Гюнтер. – Район у вас, конечно, хороший. Но на доме нет даже защитных заклинаний. – Артефакты есть, можно зарядить и активировать. Сама я не маг, а зарядка артефактов – дело затратное, – пояснила инора. – Вот и решила: все ценное сдать в банк, да и отключить. Экономия. – Последнее слово она произнесло с уважением, подняв сухой узловатый палец. – Да и, грешным делом, подумала: залезет кто, так встречусь с моим Отто пораньше. Но никто не лезет. – Она грустно помолчала и предложила: – Соглашайтесь. Наверняка при гарнизоне живете, а что это за жизнь для молодой семьи? Хотя пока для вас, конечно, важнее не где, а с кем. Она лукаво улыбнулась, и я невольно улыбнулась в ответ. Как ни странно, я действительно почувствовала себя новобрачной. Этакой беззаботной девочкой, только что вышедшей замуж за самого-самого лучшего инора и очень счастливой от осознания этого. Пришлось напомнить себе не расслабляться. Кристиан прав – ничего хорошего меня в компании Штадена не ждет. Пусть даже он умеет говорить такие красивые слова, от которых в груди становится тепло и хочется делать глупости. – Гюнтер, дорогой, вот ты где! Манерный голос Матильды нельзя перепутать ни с чьим другим. Она сделала вид, что меня не замечает. Меня и пожилую инору, которая с чуть смущенной улыбкой с ней поздоровалась. – Такой день, такой день, а ты проводишь его в компании всяких сомнительных личностей, – с пренебрежением сказала она, подхватывая моего мужа под свободную руку. – Гюнти, мне надо с тобой поговорить. Наедине. Это очень важно. – А если я не хочу говорить с тобой наедине? – спросил он, пытаясь ее стряхнуть. Но герцогини легко не стряхиваются. Заметила я это давно, а сейчас лишь получила подтверждение: Матильда просто делала вид, что ничего не замечает, и держалась так же цепко, как клещ, впившийся в собаку. – Это в твоих интересах. Пока ты не совершил глупости, я должна открыть тебе глаза. Я рассчитывала, что это сделают твои родные, но, смотрю, они не торопятся. – Почему же не торопятся? Тетя Эльза на радостях сразу отправила объявление в газету. Матильда на миг застыла от удивления. Но лишь на миг. – Твоя тетя всегда рассчитывала, что ты выгодно женишься, – с возмущением припомнила она. – И я ей никогда не нравилась. Она говорила, что ты достоин лучшей партии. И лучшая партия – вот эта Штрауб? – Она наконец посмотрела на меня и даже рукой махнула в мою сторону – а ну как Гюнтер ошибется и подумает на кого-нибудь другого? – Уверена, твой отец будет против. Ему эти соображения никогда не нравились. Я с удовлетворением припомнила, что и сама Матильда не нравилась отцу Гюнтера, захотелось бросить ей это в лицо, но увы, положение обязывает молчать: сейчас я часть семьи Штаденов, а значит, выдавать такую информацию посторонним не имею права. – Он настолько не был против, что лично отвел нас сегодня утром в храм, – усмехнулся муж. – Побоялся, что и эта невеста передумает и предпочтет мне герцога, который очень навязчиво не так давно к ней приставал. Матильда наконец отцепилась от Гюнтера. Охнула, прикрыла обеими руками рот и вытаращила глаза. Наверное, посчитала, что так показывает глубину страданий, которые тут же сделала достоянием благодарных слушателей: пожилая инора не ушла, а очень внимательно, приоткрыв от восторга рот, смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену из бульварного романа, разыгрываемую довольно посредственной актрисой. – Гюнти, как ты мог поступить так со мной? – трагично вопросила герцогиня. – Нет, я прекрасно понимаю, что, увидев вчера, как мы счастливы с моим дорогим Валентином, ты меня приревновал. Но сделать такую глупость? Жениться на ней? Матильда всхлипнула, столь громко, что заглушила невольно вырвавшийся у меня смешок. И хорошо, что заглушила. Все-таки не слишком прилично смеяться над герцогинями, даже столь глупо себя ведущими. В то, что Гюнтер ее приревновал к мужу, не поверил бы ни один из герцогских гостей. То, что он приревновал меня, казалось намного правдоподобней. – Ваша Светлость, вы бы перестали приставать к моему мужу, – не удержалась я, – а то, боюсь, ваш муж начнет сомневаться в своем семейном счастье. – Да какое у них семейное счастье, – пробурчала инора, о которой все благополучно забыли. – Там сразу все пошло не так, Отто рассказывал. Как герцог нужный результат не получил, так и потерял интерес к супруге. Матильда теперь охнула совсем по-настоящему и наконец обратила возмущенное внимание на ту, с кем мы беседовали до ее появления. Узнала, поняла, что это не тот свидетель, который подтвердит влюбленность Гюнтера в нее, и пренебрежительно скривилась. – Инора, вы бы не распускали слухов, за которые и под суд пойти можно, – высокомерно процедила она. – Слухов, не имеющих под собой ни малейших оснований. В вашем возрасте, что не дослышивается, то додумывается. Вот и сейчас подслушиваете разговор, который вас не касается, а потом будете выдавать свои измышления за истину. – У меня прекрасный слух, Ваша Светлость, – оскорбилась инора. – И прекрасная память, уж намного лучше вашей. И если уж на то пошло, то это вы влезли в разговор, который вас не касался. Тяжелую деревянную трость она чуть приподняла для вящей убедительности своих слов. Матильда бросила короткий взгляд на Гюнтера, решая, захочет ли он защитить ее от этой угрозы, но по виду мужа было непонятно, на чью сторону встанет в случае открытого противостояния с применением холодного оружия ударно-раздробляющего действия, поэтому она решила не рисковать и резко поменяла тональность. – Меня не может не касаться разговор моих друзей. – Друзей? – насмешливо переспросила я. – Небольшие разногласия между нами не могут повлиять на нашу дружбу, – Матильда внезапно сладко мне улыбнулась. – Разумеется, – я постаралась улыбнуться не менее сладко. – На нашу дружбу повлиять вообще ничего не может. Потому что нет ее, этой дружбы, и быть не может. И это она еще не знает, что я – не Ульрика. А как узнает, Матильду уже больше ничего не будет сдерживать в дружеском расположении ко мне. Так она хотя бы опасается лорда Штрауба… – А поэтому мы с Валентином ждем вас сегодня к ужину. Уверена, мой муж будет счастлив вас увидеть. А известие, что вы обрели семейное счастье, его необычайно обрадует. – К сожалению, сегодня вечером мы не можем, – сразу отказался Гюнтер. – Видишь ли, у нас на него совершенно другие планы. И сказал он о планах как-то так, что я сразу начала краснеть, а Матильда – злиться. Что она там себе напридумывала, я не знаю, зато знаю, какие у нас планы – разобраться с розами в гарнизоне. И об этих планах таким тоном говорить просто неприлично.