Оно и немудрено! Мало того, что настоятели церкви несколько столетий и понятия не имели о языческом капище под боком, так ещё и семейство Хауфвинцей при желании можно было признать самой настоящей сектой. Ну а я в свою очередь не стал подливать масла в огонь и благоразумно умолчал о пробуждении и последующем разрушении статуи Белой девы, представив всё как схватку с застигнутым врасплох чернокнижником, который и насылал на добрых горожан дух убитой им девки. В общем, обошлось без скандалов. Пенять незаконностью проникновения в церковные владения мне не стали.
В путь караван выдвинулся через несколько часов после рассвета, сначала мы долго взбирались по обледенелой и заснеженной дороге к перевалу, затем опускались и вновь поднимались ко второму, уже не столь высокому хребту. Изредка до нас доносился глухой грохот и вздрагивала под ногами земля, тогда все начинали испуганно озираться по сторонам, но на прилегающих к ущелью склонах снега уже не осталось, никакая опасность нам не грозила.
С этой стороны выход на равнину некогда защищала еще одна крепость, но несколько веков назад ее за ненадобностью разобрали, дабы пустить каменные блоки на возведение стен Ольса – тогда еще не столицы герцогства, а испуганно жавшегося к горам приграничного городка.
От древней твердыни осталось одно лишь вырубленное в скале основание, где ныне располагались склады, лавки и постоялый двор, да еще пост с неизменной таможней и почтовая станция. Как по мне, здешние укрепления носили чисто символический характер, и осталось загадкой, зачем две дюжины грязных мужиков долбят кирками мерзлую землю и увозят комья на ручных тележках, откапывая заплывший крепостной ров.
Судя по изумлению моих спутников, происходило нечто из ряда вон выходящее.
– Никак проштрафились? – даже пробормотал возница телеги, озадаченно почесал затылок и посильнее натянул на уши шапку. Стылый ветер так и задувал.
Я решил не дожидаться, пока купец выправит разрешение на ввоз товаров, соскочил с телеги и направился прямиком к пограничному посту. Увы и ах, на местном наречении мне с трудом удавалось связать пару слов, а капрал и даже вызванный им унтер-офицер на североимперском не говорили. Пришлось дожидаться, пока один из таможенных клерков не снизойдет до моих просьб изучить бумаги о назначении в рёгенмарское отделение Вселенской комиссии по этике и не даст необходимые пояснения служивым. Зато после этого меня пропустили без всякой волокиты и даже пограничный сбор взяли по меньшему тарифу, нежели полагался к уплате простыми путешественниками.