– Ладно, – вздохнул я в конце допроса, – где твои рабочие записи?
– Розничная торговля не требует гроссбуха, – с елейной улыбочкой уверил меня Ивар Фальк.
– А тайное искусство?
– Я давно забросил его! Сразу после окончания университета я получил наследство и занялся торговлей. Проклятье! Да просто взгляните на мое эфирное тело!
Слова Ивара меня нисколько не убедили, и я с нескрываемым сарказмом поинтересовался:
– Не хочешь же ты сказать, что поднял мертвых без всякой подготовки?
Чернокнижник фыркнул.
– Я не поднимал мертвецов!
– Не далее часа назад ты заявил, цитирую дословно, «я всех спас». Как ты объяснишь свои слова?
– Ах это! – ничуть не смутился Ивар. – Я просто помолился Вседержителю. Помолился, только и всего!
– Не пишите это! – резко бросил я ротному колдуну и обратился к чернокнижнику, не трудясь скрыть звучащей в словах угрозы: – Ты настаиваешь на своем ответе?
Ивар Фальк облизнул бледные губы и быстро произнес:
– Нет! Я не знаю, что подняло мертвых! Когда они восстали, я запаниковал, попытался их упокоить, но, поскольку давно не практиковал, сразу выбился из сил и потерял сознание. Это и стало поводом для обвинений в некромантии! Я невиновен!
– Как уже говорил, твоя виновность или невиновность – не моя забота, – отрезал я, дождался, когда магистр Тедер запишет показания арестанта, и попросил всех выйти.
Фельдфебель Сепп уперся рогом, пришлось снизойди до объяснений.
– Мне нужно оценить состояние эфирного тела подозреваемого! – заявил я. – Посторонние будут мешать. Это вам ясно?
Командир роты посмотрел на магистра Тедера, и тот кивнул, подтверждая мои слова. Служаке пришлось уступить.
– Мы будем за дверью, – предупредил он напоследок.
– Да пожалуйста, – проворчал я, переставил табурет в центр комнаты и уселся на него, затем скрестил на груди руки.
Дыхание успокоилось, пальцы стали размеренно перебирать янтарные бусины четок, сознание начало медленно проваливаться в транс, и Фальк хихикнул.
– Хотите убедиться в моих словах? – облизнул он губы. – Смотрите, мне скрывать нечего!
Я шумно выдохнул и погрузился в незримую стихию, будто нырнул в полынью. Полумрак побледнел, пламя факела сделалось бесцветным, очертания арестанта на миг расплылись, он превратился в вырезанный из теней и полутонов силуэт, но тут же обрел былой объем. Объем, но не материальность. Миг я висел на самой грани реального и нереального, потом скользнул чуть глубже, и стены растворились, сознание покинуло тело и закружилось вокруг Ивара Фалька. Его эфирное тело зависло в пустоте полупрозрачным пятном, неярким, если не сказать – тусклым. Обычным и, возможно даже, истощенным.