«Он еще страннее стал!» — подумал молодой врач, искоса окинув старого товарища.
— Что?.. Да?.. Такс голодухи? — вдруг опять заговорил Болотов. — Это бывает!.. Да… Ну, мне пора в отделение… Прощай! Еще увидимся… Квартировать тут будешь или в городе?.. А?.. Ну, и я тут живу… Прощай!.. Еще и сегодня увидимся!.. Осмотр будешь с ним делать… — указал он на Кунца. — Ну и меня увидишь… я, брат… над меланхоличками работаю… там есть один интересный субъект… Прощай!
И, еще раз стиснув руку, Болотов тяжелыми, уверенными шагами вышел. Долянский заметил, что Болотов пользуется некоторым уважением окружающих, а у Кунца при взгляде на него в глазах блеснуло несколько раз даже нечто вроде робости.
Когда он вышел, Кунц встал и, любезно улыбнувшись, жестом пригласил Долянского следовать за собой.
Сумасшедший
На другой день Долянский съездил в город за скарбом, а еще через день квартирка, отведенная ему где-то на третьем дворе, за садом, приняла жилой вид. Она состояла только из двух комнаток, на меблировку которых потребовалось немного аксессуаров.
Было часов восемь вечера. Долянский сидел перед письменным столом, тупо глядя на белый абажур своей лампы.
Впечатления этих двух дней были настолько новы, что он ощущал необходимость привести их в порядок.
Сквозь незанавешенное окно во мраке виднелись высокие крылья фронтона, унизанные и с внутренней стороны, как и со внешней, рядом освещенных окон. Невольно глаза его уставились на них в глубоком, тяжелом раздумье.
«Я не удивляюсь Болотову, — думал молодой психиатр, — я сам, кажется, скоро буду так же мистически помешан на отыскании грани между нормальным образом мышления и тем, что называют помешательством. Сколько субъектов видел я сегодня, над психическим состоянием которых нельзя не задуматься…»
И Долянскому одна за другой припомнились различные сцены из посещения многочисленных палат заведения.
Один субъект подошел к нему и шепнул: «Тут творятся ужасы… вы человек новый, у вас доброе лицо, спасите несчастного… даю вам клятву, что я не помешанный, но если еще хоть месяц пробуду здесь, то и я сойду с ума». Этот шепот бледного, изможденного человека в халате произвел на него потрясающее действие.
«Поговорим потом», — шепнул он ему, и тот, многозначительно поглядев на него, отошел.
Вечером в тот же день он зашел в палату. Субъект при виде его поднялся с койки и последовал по направлению к буфетной.
Они вошли туда. Это была небольшая, мрачная комната с серыми стенами и решетчатым окном на высоте человеческого роста. Два длинных стола, на которые обыкновенно ставились прислугой принесенные из кухни котлы с пищей, составляли все ее убранство.